Четвёртый торн

Что я помню из детства ярче всего? Руки мамы, голос отца или счастливый смех брата?

Боль в обожжённом теле и страх перед янтарными языками пламени, забравшими родных. Скитания по улицам, драки с крысами за объедки. И Сейвьора. И его торны…

Торны – это, как мне казалось тогда, просто волшебные камешки. Исполняющие желания, позволяющие жить без страха, оберегающие, добрые. У Сейвьора камешки были молочно-белыми, с голубоватыми бликами, с радужными искрами, вспыхивающими под пальцами моего друга и хранителя, когда он «чудачил». Сейвьор не был магом, в том понимании, как, например, мастера стихий или смотрители живого мира Бест, нет. Всё гораздо сложнее и, порой, было не понятно, кто кем управляет – он торнами или торны им. Но, нам было тепло и сытно, а детский ум не задумывается над проблемами долго.

…Я должен был тихо подохнуть на грязной мостовой от голода или от ран, нанесённых хлыстом охранителя Сияющего Криттера, но ход событий, ведущий оборвыша в небытие, прервали. Клянусь, я не услышал, как они подъехали! Иначе, загодя, убрался бы подальше, только вот крыса, на другой стороне улицы, тянула колбаску, восхитительно пахнущую, забивающую для голодного мальчишки даже миазмы сточной канавы. И я ринулся на запах…

Хлыст, разделённый на множество косичек, с вплетёнными в них кусочками металла опустился на мою заросшую грязными волосами голову и тощие плечи, рванул почти затянувшиеся ожоги и бросил в месиво под ногами. Теряя свет перед глазами, успел захватить невысокого парня, схватившего моего убийцу за занесённую для завершающего удара руку, услышать, как кто-то сказал «нет», а кто-то заорал «как ты смеешь…». И тут я умер. Ну, это я так думал.

Очнулся в постели, чистым, обмотанным повязками и живым. Так и познакомился с Сейвьором. И вспомнил Криттера, забери его Бест. Многое вернулось из небытия, после этой встречи.

Ах да, забыл представиться! Диф. Дифендер. Так назвал меня мой спаситель, потому что своего имени я вспомнить так и не смог…

…Обитатели Футуры жили в постоянном страхе перед светлейшими служителями Бест. Никто не был в безопасности, ни богач, ни бедняк, ни, кажется, сам правитель. Если служителю богини был нужен дом или поместье, семья, владевшая им, «дарила» недвижимость Храму или исчезала в янтарном дыму. Если нравилась женщина, её муж оказывался отступником, ведь чистота и непорочность служителя не позволяла касаться связанной обетами, а вот вдовы… Супруг подвергался «каре», причём, вместе с детьми, если таковые имелись. Это чтобы не отвлекать будущую наложницу от наставлений Светлейшего. Так вышло с моими родителями и братом, и со мной тоже бы, вот только я затемно убежал на речку смотреть, как купают коней на рассвете. "Главное, вернуться, пока не проснулась мама" - думалось мне. Мама…

Они пришли до света, когда моя тень едва выскользнула за порог...

Я нёсся обратно домой не хуже самого резвого жеребёнка из конюшен правителя. Страх, что все уже проснулись и меня накажут за самовольную отлучку, придавал лёгкости ногам. Но я опоздал. К счастью ли?

Сгоряча вылетел из полусумрака улицы и обомлел, на площади, перед нашим домом, было шумно. Немые от ужаса слуги жались у ворот. Избитый, окровавленный отец, в котором вряд ли бы кто узнал гордого военачальника, любимца самого правителя, лежал на земле, прижатый копьями охранителей.

Рыдающая мать рвалась из рук мучителей, её чёрные, блестящие волосы растрепались, светлая кожа стала совсем бледной от страха, но глаза горели синими безднами. Один из мужчин встряхнул её и приказал замолчать, ведь так почётно быть выбранной самой Бест, а тут ещё и Сияющий Криттер будет проводником к свету и благочестию. Маленький братишка, плача, попытался прижаться к ногам мамы, но был с силой отброшен охранителем прочь, ударился о стену и затих. Тонкая струйка крови вытекла из его рта, пятная пыль горячими каплями. Отец с рёвом дикого зверя разметал охранителей и ринулся к своей семье…

Толпа на площади подалась вместе с ним, но, тут же, в страхе отхлынула, а перед воином встал мясник.

Против отчаявшегося мужа вышел, сам Сияющий, верный и любимый пёс богини. С его рук сорвался огонь, цвета янтаря, ударил бунтаря в грудь, окутал голову, плечи, руки… От невыносимой муки тот закричал. Охранители так увлеклись «карой отступника», что ослабили хватку, мама рванулась из захвата… и вырвалась. Никто ничего не успел сообразить, когда она подбежала к своему любимому и, крепко обняв, прижалась к его груди.

Огонь обнял обречённую, скользнул по роскошным волосам, по нежным тонким запястьям, лизнул белоснежную шею, охватил точёную фигуру... Сияющий взвыл от разочарования, толпа ахнула и отпрянула, ибо пламя взвилось до небес. А я выскочил на площадь - умереть со своей семьёй. Я почти успел, огонь коснулся моей руки, прыгнул на плечи. Но, чьи-то сильные руки ухватили за шиворот и поволокли прочь, чьи-то губы шептали мне слова успокоения. Ничего не соображая, от ненависти и ужаса, я укусил обнимающую руку и бросился бежать…

Что же, вот и все воспоминания того утра, пожалуй.

Да, кстати, Сейвьор и был тем, кого я наградил укусом за спасение. Он был другом моего отца и каким-то очень дальним родственником по материнской линии, так он сказал.

Приехав в город, Сейвьор собирался навестить мою семью, а попал на «кару отступника» и спас мне жизнь. Когда я сбежал, то искал меня и снова спас. И опять от рук охранителей Сияющего Криттера.

Теперь Сейвьор - мой друг. Многое поведал о моей семье, назвал и моё настоящее имя, но я решил остаться Дифом, ибо пепел не отзывается на имена, а я хочу жить. Мы уехали из столицы, слишком тяжелы воспоминания, слишком опасны ищейки служителей Бест.

...Сколько же лет я здесь не был? Сейвьор был против, все эти годы, уговаривая меня забыть и жить дальше. И я бы, наверное, со временем, так и сделал, если бы нас снова не настигли жадные руки Криттера.

Храм давно объявил охоту на владеющих торнами. Мой друг всегда говорил, что торны не должны оказаться в руках служителей богини, а я удивлялся, что в них такого, зачем камешки Храму?

Ну, подбросил, ну, пожелал, чтобы покормили, и появилась еда, ну вылечил больного или вернул к жизни засохший сад. Попросил одежду или кров на ночь. У Храма же столько богатств, зачем ему торны? А потом Сейвьор показал, что такое или скорее, кто такие торны.

Нас почти нагнали, впереди река, по бокам и сзади храмовые воины. Сейвьор оттолкнул меня в сторону, подбросил камешки и что-то шепнул в небо, вытянул руку, камешки, все три, уютно легли в ладонь. Засветились, молочным туманом окутали Сейвьора и его стало больше…

Древние боги, чей мир связан с нашим проводниками - торнами, почему вы слушаете Владеющего, почему помогаете, почему не остаётесь в Футуре и не сжимаете всесильные ладони на её горле?

Сейвьор сказал, что торны для защиты, но если попадут к Храму открытыми, то их нельзя будет остановить, потому как у храмовников нет «власти над торнами» и выпущенная сила обратно не уйдет, разнося всё к чему прикоснётся, и Футура перестанет быть. А если у Храма всё же найдётся Владеющий, то мир всё равно захлебнётся в крови, как сейчас - в страхе. Но, Владеющих уже не осталось, по словам Сейвьора - он последний. Ещё недавно их было пятеро, четверо совсем старых и он сам. Старики не могли сражаться и, вызвав торны, пожелали уйти в мир богов, чтобы сила не досталась Храму. Потерявшие владеющего таким способом, торны становятся обычными камнями, а ушедший погибает при переходе, мир силы не подходит для людей. Сейвьор поклялся, что он тоже уйдёт, если бороться больше не сможет.

Я попросил его не уходить без меня, он взъерошил мне волосы и пообещал, что не бросит своего названного брата, ведь не для того спасал, чтобы потом убить, бросив.

…Однажды, я хотел потрогать торны, такими прекрасными они мне казались, такими манящими, такими родными и тёплыми… Сейвьор успел оттолкнуть мою руку и камешки упали на траву. Потом молча смотрел на меня, только крупные капли стекали по вискам. Я испугался выражения его лица и заплакал, он вдохнул, словно вынырнул из реки, шагнул ко мне, обнял и прижал к себе. Так я понял, что «брат» для него не просто слово. Потом, вечером, он спрашивал, чем я думал и ругал себя, за то, что не рассказал, о смертельной опасности для тех, кто коснётся камней, не имея «власти». Торны просто впитают в себя жизнь, всю без остатка. А ночью, под треск костра, лес слушал легенду о Владеющих.

...Когда-то, очень-очень давно, Древние боги устали и закрылись в своём мире, но оставили избранным торны, чтобы люди могли позвать их в трудный час или воспользоваться отголосками их силы. Тогда, Владеющие имели такую мощь, что могли строить мосты между мирами (кроме мира богов, конечно), гасить вулканы, усмирять цунами и торнадо, останавливать смерть или возвращать жизнь. Тогда миры процветали, не было страха и боли. А потом пришла Бест. Из какого мира она, так никто и не узнал, но её сила была огромна. Бест владела пятью камнями. Она победила и уничтожила почти всех избранных богами и закрыла Футуру от остальных миров. Последователи воздвигли Храмы и объявили Бест богиней, она в ответ наделила их властью над какой-либо стихией или над видом животных. Но, каждый раз, нужно было просить её дозволения. Одарила малой толикой магии, которая теперь подчинялась только ей... Ну, почти. Горстка Владеющих ушла в Серую долину и, объединив силу, исчезла из под носа ищеек Бест, закрыв вход...

Мы продолжали свой путь, скрываясь от служителей. Так в бегах прошли долгие годы, но, однажды нас настигли охранители во главе с самим Сияющим Криттером.

Уставшие после длинного дневного перехода, мы сидели у костра, вспоминая бессонную ночь, когда Сейвьор разжимал хватку самой смерти, вытаскивая жителей Веледж, через которую мы проходили, из объятий алой лихорадки. Ужин, разделение ночной стражи, падаю спать. Кажется, только уснул, а Сейвьор уже будит – теперь моя очередь охранять его сон.

Он не успел даже прилечь… Длинная чёрная стрела, удивлённое лицо моего учителя и друга, моего брата… выпавшие из руки торны… Тихое «прости, Диф…» и его не стало.

Служитель привёл «скрытых в ночи», воинов-теней, уставший Владеющий не успел совсем чуть-чуть... Брат мой, я не смог схватить твои торны, хотя бы умер без мук.

Связанного, меня бросили к ногам Сияющего и я увидел, как Криттер поднял торны, которые в его руке из молочных стали янтарными и пошли трещинками. Любимец Бест усмехнулся, подбросил камешки, шепнул, и меня скрутила боль, огонь, не убивающий, но причиняющий невыносимые муки. Кажется, я смеялся сквозь кровь…

Криттер меня узнал. Оказывается, после смерти родителей, сбежавшего мальчишку искал не только Сейвьор.

Что же тебе нужно, тварь? В ответ слышу мерзкий скрипучий голос, что я сын своей матери, лишившей его будущего (???) и этого достаточно.

Год заточения в Башне. Криттер приходит почти каждый день, ему весело смотреть на мои корчи. А цепь не пускает к горлу садиста. Ещё веселее расспрашивать, как на мой вкус еженедельные праздники в честь Карающей Бест на площади. Служитель поигрывает торнами, те всё ещё янтарные, но темнее, трещинки всё глубже, а внутри как будто вмурованные тела… маленькие и беззащитные, как мухи в смоле… Такие же, как те, с высоты Башни, внизу, в огне. Огонь теперь по всей Футуре. Запах крови, гари, смерти и страха я слышу даже отсюда. Как и плач. Когда же это кончится…

…Что-то щекочет лицо. Крыса. Пусть я уже не маленький бродяжка и могу двумя пальцами раздавить серую проныру, но страх ещё остался в уголках памяти. Перекатываюсь в сторону, вскакиваю, морщусь от боли. Да, Криттер постарался на славу. Сегодня всё кончится, я так решил.

Клин, которым крепится к стене цепь, уже хорошо расшатан, уходя, попытаюсь взять служителя Бест с собой. Пусть сияет в небытии.

Вот и ты, тварь. Жду, когда подойдёт ближе. Он рассказывает о том, что уже наигрался, а завтра его ожидает приём Благодетельной Бест, где он доложит о том, что я пойман. Не понимаю… Где я и где Бест? Зачем я им? Да плевать!

Дёргаю цепь, срываюсь с места, наперерез кидается охранитель, меняю направление, пусть один, но я уйду, хотя бы не будет больше боли. Прости Сейвьор, простите мама и отец, я пытался.

Камешки летят вверх. Бегу, лечу над полом… Успеть прыгнуть в окно, пока сухая ладонь не сомкнулась над их телами, не скрыла под пальцами глянец отполированного янтаря…

Не стать мухой в вязкой смоле его желаний…Камешки касаются морщинистой кожи… Не успеваю…Пальцы сжимаются… Вот и всё.

Почему я ещё дышу?! Взгляд падает на слегка удивлённое лицо мучителя, на разжимающуюся руку, на которой всего два камешка, на пол, где янтарной точкой мерцает третий.

Криттер резко нагибается, хватает камешек, мерзко хохочет, глядя на моё замешательство. Он просто издевался, играя со мной. Пока я пялился на камешек на полу, пути к окнам отрезаны охранителями. Теперь не пройти.

Камешки летят вверх… Бегу, лечу над полом… Нет! Прыгаю дикой кошкой в сторону окна, разворачиваюсь в воздухе, краем взгляда цепляю недоумение, сменяющее торжествующую ухмылку, и… перехватываю торны в воздухе. Умереть так просто... Ладонь обжигает холод и пламя одновременно, кричу от невыносимой боли. Замолкаю, ибо мой крик перекрывается мучительным воем бессильной злобы чудовища.

Я жив! Как?! Потом разберусь. Усмехаюсь, отступаю назад, крепко держа торны в кулаке. Чуть разжимаю пальцы, смотрю на причину своих мучений. Мягкое сияние нефритового кубика, округлое тело лунного камня, ярко-алые грани рубина. Никакого янтаря, никаких вмурованных тел, нет трещинок, нет боли. Полное единение с торнами, полное осознание силы. Я Обвинитель, Судья и Палач. Пусть так. Больше нельзя прятаться. Футура нуждается в защитнике. Ладонь чуть кольнуло. Голубая капля аквамарина. Четыре. Их четыре. Защитник – четвёртый торн. Магия устаёт в руках безумцев. Три светлые, полупрозрачные фигуры, явившиеся из ниоткуда, наклоняют головы, прижимают руки к груди и улыбаются мне. Выступает четвёртая, кивает и подмигивает, протягивая мне раскрытую ладонь, на ней лежит ещё один камешек, совсем прозрачный хрусталь и его грани сияют, а за ним... ночь, впитавшаяся в иссиня-чёрный гагат…

Я приду за тобой, Бест.

Криттер идёт ко мне, вытянув руки, словно хочет обнять, хрипя и захлёбываясь от ненависти...

Почти по доброму улыбаюсь ему, киваю, как старому другу и прощаюсь. Камешки летят вверх…