Размышления

 Поэма       

      * * *
 

         
Как посох, я беру перо,
В поэзию иду, как в бомжи.
Есть аргументы: “за” и “про”,
Конечно же, последних больше.
 

Скорей философ, чем поэт,
Не мастер кружевных изделий.
Привык я с книгой тэт-а-тэт,
Нырять в пучины размышлений.
 

Но к истине околен путь,
Трактаты пишутся не часто.
Не грех и с рифмой отдохнуть,
Вкусить метафорное счастье.
 

Чу, слышу: “Хватит чушь молоть, “
Зачем себе-то врать отчайно?
Поэзия - от плоти плоть,
Всей мудрости земной печальной.
 

Коль вместе - обе хороши,
Когда по одиночке - плохи.
Их синтез: апейрон души
И квинтэссенция эпохи.
 

Суровых категорий ряд,
И образов пречисто нежных
Пусть в унисон заговорят
О пораженьях и надеждах.
 

Пусть логика стальным кольцом
Придаст осмысленность и форму
Эмоциям, что ты гонцом
Расходовал сверх всякой нормы.
 

Возможен ли такой альянс,
Иль надо уповать на чудо?
Как если бы вдруг ананас
Упал с развесистого дуба.
 

 **
Глухого не перекричать,
Немого вряд ли переспоришь,
И архимедовский рычаг -
Ничто без точечки опоры.
 

Но нету в космосе опор.
Галактики, как жеребята,
Степной почуявши простор,
Бог знает, мчатся вдаль куда- то.
 

Как исчезающе мала
И беззащитна пред стихией
Потока вечности Земля!
Но, посвятившие стихи ей,
 

Поэты славили в веках,
Гордясь земною родословной,
Мощь разума, его размах,
В системе солнечно спокойной.
 

И мрак зловещий черных дыр
Не бередил поэтов души,
Когда очередной кумир
Хвалебные их песни слушал.
 

Но время кончилось побед.
Кумир лишился права вета.
И вот растерянный поэт
Зовет философа к ответу.
 

Мудрец, послушай, как же так,
Случилось, пусть и ненароком,
Что потерял в пылу атак
Я свое звание пророка?
 

Я с теми был, кто строил, мел
В суровой лихорадке буден.
Не гении ли всех времен
Рабочим обещали людям
 

Построить качественно, в срок –

 Лишь допустите только к власти –
Ну, пусть не рай, так хоть раек,
Где поровну всем будет счастья.
 

Не я один поверил им,
Что знают общества законы,
И в звонкой рифме повторил
Их понятийный строй исконный.
 

Десятилетия затем,
Блюдя заветы и радея,
Ты, любомудр, как вол потел,
Чтоб утвердились те идеи.
 

И я, конечно, подпевал,
Но вдруг, пожалуйста, вам, нате:
Застой, стагнация, завал,
Резня, Чернобыль, как проклятье.
 

Кто виноват, что гаснет пыл
И все туманней наши цели?
Философ! Так куда нам плыть,
Где от ошибок панацея?
 
* *
 

Народ свои вопросы копит долго,
И, как всегда, философ и поэт -
Заложники людской вины и долга
Пред тем, что было, чего больше нет.
 

Давай поговорим без экивоков,
Спокойно правду разглядим в анфас,
Чтоб ненароком вновь не вышли боком
Приятность слов, округлость пышных фраз.
 

Зло, так или иначе, повторится,
От будущего милости не жди,
Коли философ - спица в колеснице,
Которой правят отчимы-вожди.
 

Да, выбор есть: тянуть ли аллилуйю,
Из-за кордона ль воздух сотрясать,
Иль просто бочку отыскать пустую,
Послать мир к черту, в бога-душу-мать
 

Не все ведь и поэты горло драли,
Впадая в революционный раж:
Планировать историю, как ралли,
Где знаешь каждый непростой вираж.
 

Да, фанатизм не делится на части,
Его не сдержит разум никакой.
Коль стало целью: род людской весь в счастье
Загнать, как в хлев, мозолистой рукой.
 

Ах, революция! Иллюзия святая!
Коррида, бойня, мясорубка, блеф!
Душа народа в будущем витает,
От неги обещаний разомлев.
 

В семнадцатом далеком, разъяренном,
На переломе собственной судьбы,
Когда управившись с российским троном,
Митинговали бывшие рабы.
 

Кто им шептал и барабанил в уши,
Что за идею надо лечь костьми,
До основанья старый мир разрушить
И новый, на обломках, возвести?
 

Кто, не нуждаясь в праведном совете,
Свихнувшись на идее, угрожал,
Посеять ветер на всем белом свете,
Раздуть из искры мировой пожар?
 

Вожди: “Даешь!” И шашкой все проблемы
Народ-рубака разрешить готов.
Ох, тяжелы буденовские шлемы
Для стриженных неграмотных голов.
 

И вот, родившись в хаосе гражданской,
Лишь только-только оперялась власть.
В тени развалин, бледною поганкой,
К ней прилепилась старая напасть
 

Мздоимства - упоительной отравы,
Когда чинуша с богом наравне.
Все левое мгновенно стало правым,
Как в зазеркальной сказочной стране,.
 

Первоначальный пыл деяний ратных
Остыл в текучке, буднично простой.
И новая плеяда бюрократов
Взошла на совнаркомовский престол.
 

Кафтан боярский иль наркома китель.
Штиблетов скрип иль комиссарских кож,
А суть одна: есть власть и есть проситель,
Который в сферы высшие не вхож.
 

В элитной новенькой номенклатуре
Гуляет власти скипетр по рукам,
Но с каждым днем ясней, что диктатура
Готовит для народа свой аркан.
 

Почуяв, куда снова дует ветер,
Как разрешат вожди о власти спор,
Заколебался главный теоретик,
Не ведавший сомнений до сих пор.
 

Как платье, можно ли сорвать оковы?
Освободить, как пленника, народ?
Террор, конечно, метод тупиковый,
На практике ж совсем другой подход.
 

В поводырях у класса-гегемона
Мессии надо ль требовать статут?
А был ли смысл? С броневика-амвона
Братоубийственный пророчить путь?
 

Философ и пророк - враги до гроба!
В сопоставленьи всех альтернатив,
Один историю берег на пробу,
Приоритет сомненья утвердив.
 

Другой, уверовав, во что неважно,
Готов на жертвы и на смертный бой,
Клеймя тех, кто не с ним, как силу вражью,
Отождествляя истину с собой.
 

Философ - одиноко суверенный,
Немного сибарит, хоть любит глушь.
Пророку путь не в путь, когда без терний,
И нет ни камарильи, ни кликуш.
 

А если с чудесами дал он маху,
И паства в нетерпении все злей,
Философ голову кладет на плаху,
Пророку уготован мавзолей.
 

И новый вождь потребует почета
- Урок истории всегда не впрок -
Философ может усомниться в чем-то,
Но лишь не в том, что вождь и есть пророк.
 

“Мы рождены, чтоб сказку сделать былью!”, -
Вот для толпы программная стезя –
Но не прорезались у смертных крылья,
Как оказалось- многое нельзя.
 

Нельзя построить дерево, ребенка.
Их можно только холить и растить.
Нельзя постричь мир под одну гребенку.
Как куклу, человека сотворить.
 

Живое от живого плодородит.
Пророк лишь внешне благостно речист.
Но сам же, зверя пробудив в народе,
Возьмется за намордник и за хлыст.
 

Декреты со слепой порушат силой
Интеллигентности озонный слой,
Вождь-солнце, смертоносное светило,
Повиснет над простертою страной.
 

Ее разрежут, как пирог на блюде,
ГУЛАГа зоны, страха паралич,
И черный воронок там рыскать будет,
Где лавы конные бросались в клинч.
 

Гражданская напомнит, не однажды,
В тридцать седьмых расхристанных годах:
Чтоб вурдалаки утоляли жажду,
Кому-то надо печься о врагах.
 

Добудет их из-под земли иль с неба
Служака ушлый - верткий хват.
Пусть никогда в рядах ты белых не был,
В застенках  красный сможет полинять.
 

По миллионам мы справляем тризну
- Да славится в веках свободный труд! -
Пророки превратили всю отчизну
В медвежий угол, черную дыру.
 

Из мрака выползаем на карачках,
Лишь на душе чуть стало посветлей.
Как будто балерины в тонких пачках,
Порхнули в танец белых лебедей.
 

Как будто гнет табу стал чуть поменьше,
Пал камня философского секрет:
Из кокона вдруг паиньки и гейши,
Рванулся мысли первородный свет.
 

Вершин сияющих не взять нахрапом,
Доверье созидает, а не страх,
Учись, народ, обуздывать сатрапов,
Без лживых “СО-” существовать в веках.
 

Не вычисляй виновных скрупулезно,
Вождей-пророков сам ты порождал.
Пришла пора задуматься серьезно,
А правильно ли выбран идеал?
 

Открыты ли истории законы,
Иль это - догм очередных капкан?
И кто-то, спешно заменив иконы,
Народ опять сажает на кукан.
 

Надежд и обещаний все поправить,
Догнать и перегнать в кратчайший срок...
Новейших трутней своры и оравы
Садятся на общественный пирог.
 

По одиночке их не изничтожишь,
Но не впадая в ярость и раздор,
Возьмись, народ, и ты, поэт, с ним- тоже,
Замуровать осиное гнездо.
 

Чтоб навсегда покончить с говорильней,
Пусть погуляет критики Борей.
Чтоб в океан истории всемирной
Нам выбраться из лаптевых морей.
 

Цивильной жизни научиться нормам,
Вот наш гарант не попадать впросак
Застоев штиль и революций штормы.
Задуют ли пассаты в паруса?