Храмовник

Ты возведёшь ЕЁ на трон
И ей лишь будешь поклоняться
Когда любви той вкусишь сон
Уж не захочешь просыпаться
***
Он проснулся с первыми лучами солнца. Они едва пробивались сквозь густую крону деревьев, но каждый из них пронзал его душу, словно Меч Господень. Мох под ним был тёплым и влажным. Он хотел было помолиться, но слова не срывались с уст. Ему казалось, что сон до сих пор преследует его. Блаженство сменялось стыдом, упоение - раскаянием. Рыцарь поспешил подняться, взглянул на коня. Тот смотрел немигающим взглядом. Его глаза были темны, словно ночь, но и в них тамплиер будто бы видел огоньки пламени, которыми полыхал его сон. Он подумал было, что молитва уймёт терзания его души и успокоит разгорячённое тело. Господь милостив. Он примет его заблудшую душу под своё крыло и оградит от мыслей, её растлевающих. Но как мог он посмотреть в глаза Господу, будучи опутан мыслями, им же презираемыми и им же желанными. Что это был за сон. Неужто Дьявол, проникнув в тайные мысли его, узрел сомнения, что рыцарь тщательно скрывал от всего света. Неужто это языки Адского Пламени подобрались так близко, что спастись от них стало не мыслимо ни днём, ни ночью. Но если сладок Ад, как этот сон, то что же тогда райское блаженство...Недоумевая, он снова лёг на липкий мох и окунулся в свои ночные видения.
Не помня, как оказался там, он видел себя в какой-то пещере. Не то подземелье, не то горное ущелье. Он чувствовал себя прикованным к каменным глыбам, хоть и не мог понять, что его держит. На руках и ногах не было оков. Не смотря на это, невидимые силы держали его, не дав возможности освободиться. Он не мог понять, откуда исходит свет. Пещера мерцала, как трепетное пламя свечи в монастыре. Но этот огонь не был ни кротким, ни полным сакрального смысла. Как сущее проявление природы: свободным, диким, жаждущим. Он не был жарким, но горячим. Не поглощающим, но освобождающим. Без видимого источника, казалось, что он исходил из каждого закоулка пещеры, поднимаясь ко своду, и снова спускался вниз, разливаясь по земле огненной лавой. Рыцарь стоял, не смея отпрянуть от стен этого забытого Богом места. Она появилась откуда-то из глубины. Он узнал её. Это была та незнакомка, что он часто видел на улицах своего города. Последний раз они столкнулись почти лицом к лицу. На следующий день он отправился на Святую Землю. Он узнал её по взгляду. Не смотря на обет безбрачия и клятву служения Богу, он нежно хранил этот взгляд в своём сердце, под красным крестом на белом полотне. Как описать эти глаза? Возможно, ему лишь казалось, что она останавливала на нём взгляд всякий раз когда видела его, но именно этот взгляд проникал в его душу. Её глаза были полны искреннего участия, и в то же время как будто шептали: Ты должен вначале завоевать меня. Приоткрыв одну дверь, они приглашали тебя в волшебный лабиринт, в котором ты мог обрести сущее блаженство, или сгинуть навеки. Нет, она не была ведьмой. Как могло в этом милом создании прижиться что-то плохое. Он помнил рассказы старого монаха о ведьмах. Воистину, чары их способны искусить самого стойкого из рыцарей. "Не верь женщине" - говорил он, - "ибо сети её так нежны, что не почувствуешь как в них оказался. Но так прочны, что не сможешь одолеть их плен. Погубят они тебя, тамплиер". Эх, монах! Не видел ты этих глаз. Не лицезрел улыбку на этом ангельском лице. То не была улыбка блудницы, от которой веяло неряшливой похотью и кислой брагой. Увидев такую улыбку, ты чувствовал, как тебя откупоривают как бочку с вином, чтобы выпить всё без остатка. О нет! Её улыбка была подобно прикосновению детской ладони к твоему лицу. Лёгкая и тёплая, она была чиста и невинна.
И вот, она снова предстала перед ним в сиянии одинокой пещеры. Вначале он увидел силуэт. Одетый в лёгкие одежды, он весь переливался в ярком свете. Идеален, как совершенство, которое мог создать лишь Господь, он будил помыслы, что до того дремали под кольчугой. Она то приближалась, то отдалялась, кружа по бездонной пещере. К тому времени рыцарю было уже всё равно, ведьма она или нет, крылья ли у неё за спиной или метла в руках. Он смирился со своей участью. Она легко касалась его, оставляя едва уловимый запах пряностей и свежих полевых цветов. Её волосы были подобны шёлку, а руки были нежнее крыльев мотылька. Иногда, когда она была совсем близко, ему казалось, что она что-то шепчет ему на ухо. Что это были за слова? Заклинания? Тайные знания? Пот струился по его лицу и телу. Всё это действо дарило ему волшебные мгновения, и вместе с тем, нестерпимую муку. Он не был в силах остановить её полёт, не мог он и высвободится из своего плена. Достигнув пика эмоций, он почувствовал, что словно отделяется от своего тела и сливается с ней в едином огненном шаре. Он представил, как они вылетают из пещеры к звёздам и летят, летят так долго, пока небесная высь не остудит их, позволив спуститься на землю утренней росою.
Солнце, которое уже взошло высоко и стало пробиваться сквозь закрытые веки, вернуло рыцаря в это утро и в этот лес. Он поспешил к ручью, чтобы умыться. От воспоминаний о волнующем сне, его тело дрожало а мысли путались. Он жадно пил. Опустив руки в воду, он будто бы почувствовал, что она нагрелась от жара его тела. Шёл 1136 год. Впереди был долгий путь на Святую Землю. Позади - прекрасная незнакомка. Рыцарь подумал, что, должно быть он уже продал душу Дьяволу и судьба его решена. Как не умерщвляй свою плоть, во сне она высвобождается из под контроля разума. Куда уносится дух? Грешен ли я, что помыслил о прекрасной деве? Грешна ли она тем, что создана такой? Рыцарь оседлал коня и помчался к монастырю, дабы успокоить мысли и найти ответы в горячей молитве и обществе благих монахов. И он, и его конь жадно глотали воздух, оставляя позади лес, сокрывший навсегда тайну храмовника.