Месть
я оступаюсь, будто в грязь,
но кровь свернулась и не брызнет,
в незаживающем гноясь.
На каждом вираже фортуны
манили голоса сирен
и стоны источали струны –
неотразимый женский тлен.
Я гнулся, втягивая в плечи
повинной головы огонь,
и, око глупое калеча,
кричал душе: уйди, не тронь.
За то и мстит мне град нелюбый
ознобом дряхлой красоты,
и щерит в ярости беззубой
свои разверстые мосты.
Свидетельство о публикации №122091002630