Ворчливое признание

          «я по натуре душенька, но жизнь заставила»



Здесь всё надкушено, почато.
В колготках девственность храня,
а целомудрие в перчатках,
здесь то халтурят, то храпят.

И на одре, и на перине,
вперяя пузо в небеса,
богам судачат, курят «Приму»
и отлучаются «поссать».

Здесь на «давай» не ждут подачку.
Что ни случится - всё «пускай».
Сбегают жить... «пахать» на даче.
Здесь крутят пальцем у виска,
многозначительно кивая.
Взахлёб юродствуют, блажат.
Что ни тропа - стезя кривая
для топотни и куража.

Здесь протекает всё по плану,
как после дождика в четверг.
Здесь проставляют - так поляну.
А кто не пьёт?! - не человек.

Здесь посылают… на три буквы,
как в эротический поход.
Здесь могут зыркнуть, цыкнуть, буркнуть.
За всё в ответе дед Пихто.

Здесь дети улиц, словно клёцки,
глотают сопли детворы.
Их души замкнуты в колодцы,
как петербургские дворы.

Один сквозняк проходы знает,
где закоулками судьбы,
полощет мозг и наше знамя.
С души воротит, дух саднит.

Но припадая на колено,
я целовал её подол.
Как ни коли - моё полено
не поперёк лежит, а вдоль!

Слюна обсохла - нечем дрызгать.
Лупцуя память сгоряча,
за то, что Родину обгрызли,
я ощущаю: как горчат
мои обкусанные ногти,
как встали в горле поперёк
сердитые до хрипа ноты
и строк отчаянных попрёк.

Люблю за взбалмошное сердце.
Боготворить - не мой удел.
Россия, ты, как водка с перцем.
Пора занюхать - много дел.