На Сибирских рудниках

Лютой до розги Николаич
в каменоломнях уставщик
Уж как озлится, как нажварит
паскудный мерзостный старик
А как заметит поторжной то
дерет не шибко, - 'Ах ты лять'
и вырвет розгу: 'Растакой то!'
да как зачнет, зачнет стегать!
Во время крепостного права
быт жизненный предельно стог
На рудниках тут нет управы
Тут пристав - он и Царь и Бог
Двенадцатеро в шахте было
Они возьми да лишку сробь
Ну а в беду, известно, сила
тут норму надо дать дробь в дробь
Не сделал норму - драть, а сделал
с лишком, так тоже будут драть
и до причин вообще нет дела
дать норму или помирать
Он, пристав, тут и осерчался
да всех их в чан с водой где лед
по горло, стоя, сам смотался
Да и забыл про этот сброд
Там гости, именины, танцы
жена красава, вина, стол
А те стояли. Кто остался
А слабый всяк на дно пошел
Там девять уж на дне лежали
когда их стали выгружать
и всех в холодную таскали
при руднике, мать-перемать
Живых то тоже с ними тащут
Они и молят: Не замай!
Мы живы, и глаза таращут
Мы еще выздоровем, знай...
А Николаич так, рукою
неловко вроде отмахнул:
Давай их в холодник, накроем
Домерзнут...
Трогай! В Барнаул!
***