Но всех спасет Бен Оби-Ван Кеноби. проект часть 2

Время шло. Я женился, стал отцом двоих детей, да и много другого в жизни произошло: в стране наступила «перестройка», кооперативы как цунами захватывали рынки и производство, технический прогресс ежедневно удивлял своим обновлением. Но продолжение этой истории «воскресила» волна видео индустрии. Западные кинофильмы покатились в нашу страну по павшему «железному занавесу», как снежная лавина с гор. Где-то в году 1987, я тоже приобрёл чудо техники - видеомагнитофон, а по-простонародному – «видак». Подключать его к телевизору советского производства нужно было через специальное устройство, которое называлось - декодер. Когда всё было настроено и наше семейств было технически готово к «растлению» голливудской киноиндустрией, мы приобрели с рук несколько кассет с заветными «запретными плодами» постсоветской эпохи. Первый фильм который мы смотрели был шедевральный фильм Роберта Земекиса – «Назад в будущее», причём все три части за один присест. Смотрели небольшой компанией, съев при этом большой таз беляшей и выпив несметное количество пива, а дети «баловались» газировкой. Фильм запал в душу на всю жизнь. Потом были «Кошмар на улице Вязов» и «Челюсти», но я любил фантастику, да чтобы с глубинами космоса и параллельными мирами... И вот наконец у меня в руках заветные, легендарные «Звёздные войны». «Притча во языцех», так сказать... Сказали, что качество записи «не фонтан», но мы, советские люди, были не балованы «хайэндовскими» картинками. Сели смотреть с женой вдвоём, без отвлекающей компании. Кассетоприёмник «Sony» проглотил фильм и началось... Гнусавый переводчик пыжился с выражением произнести сакральное: Давным-давно, в далёкой галактике... И Джордж Лукас повёл нас по удивительному миру полному интриг и приключений!

Здесь я прерву своё семантически-восторженное течение рассказа, потому, что, произошедшее дальше, порвало мой мозг на две части. С одной стороны - я наконец узнал кто такой Бен Оби-Ван Кеноби и кто такие джедаи.  Фантастическая каста людей, обладающая избранной «силой» и использующая эту силу на светлой стороне - стороне добра, и старина Оби-Ван один из них, причём занимающий среди джедаев довольно высокий статус. Хорошо! Загадка, возникшая в далёком прошлом - решена! Я даже подумал, что родители Лёни водили его на какой ни будь «закрытый показ» этого фильма, и он пропитавшись духом джедаизма «отчебучил» тот «очаровательный» номер. Но тут была одна невероятно-загадочная нестыковочка... Перемотав фильм до конца, я обнаружил, что фильм вышел в 1977 году, а невероятное «чревовещание» Лёнчика произошло в 1973-м. Жена не понимала, что со мной происходит: я то перематывал фильм на начало, то на место где появляется Ван-Кеноби, то внимательно изучал титры в конце. К блинчикам я не притронулся, зато, глоточек за глоточком прихлёбывал водку прямо из «горла». Впрочем, водка закончилась быстро и жена, что удивительно, притащила мне вторую бутылку. Потом она объяснила, что наблюдать за мной было немного забавно и немного страшновато. Она поняла, что происходит что-то выходящее за рамки её понимания, ведь историю с Лёниным рок-н-роллом я ей никогда не рассказывал. Я внимательно пересмотрел четвёртый, пятый и шестой эпизоды несколько раз, будто пытался отыскать в этом фильме ответы на все непонятные вопросы... Но увы! Никакие мысли, более или менее объясняющие этот «цирк» в моём «чердаке» не зашевелились. Мои надежда на то, что Лукас снял ремейк на более ранний материал тоже скончалась, ибо фильм был оригинальным и сценарий написан самим режиссёром. И опять в моём сознании поселился «червячок» грызущий меня жаждой отгадки.

Несколько дней я мучился дилеммой: забыть эту непонятную историю, либо же покопаться в ней дальше. И самый смертельный порок человечества - любопытство, заставил меня пойти дальше. Но вопрос: откуда начать копать? И я решил вернуться к началу этой интриги. Выбрав свободное время я отправился в свой старый двор решив отыскать свидетелей той, казалось-бы бессмысленной, сценки. Подходя к дому, в котором протекали мои отрочество и юность, в душе зашевелились тёплые, ностальгические воспоминания: школа, друзья, первая рюмка, первая любовь, первый сексуальный опыт... Славное было времечко! На лавочках у подъездов старушек стало значительно меньше, да и лавочки уже были не у каждого подъезда. Я подошёл к подъезду в котором раньше жил Лёня. Может он и сейчас здесь живёт? В подъезде стояли новенькие железные двери с кодовым замком. Я сел на лавочку, благо что она была и закурил. Глядя на железную дверь, мне вдруг пришла в голову забавная мысль о том, что люди разбирая «железный занавес» между СССР и западом и переплавляют его на двери для квартир и подъездов... Да и двор изменился: не видно расчерченных на асфальте «классиков», не слышно костяшек домино, как-то стало не по-домашнему... Вдруг дверь в подъезд распахнулась, и я увидел молодую женщину, которую сразу узнал.
- Привет, Наташа! Узнаёшь?
- О! Конечно узнаю! Привет Серёж!
- Не закрывай пожалуйста дверь, мне нужно в подъезд попасть.
- Милости прошу - Она сделала приглашающий жест рукой и улыбнулась - а ты к кому, если не секрет!
- Да никакого секрета... Помнишь парня -  Лёню? Инвалид, который всех в шахматы обыгрывал...
- Да, конечно, но я его очень давно не видела. Маму его, старушка совсем, ещё иногда встречаю, а где он я не знаю. Да и жив ли? Хотя похорон вроде не было, а то я бы знала. Я ведь так и живу здесь с мамой и семьёй.
- А как её звать, маму Лёни?
- По-моему Ольгой Григорьевной, если не ошибаюсь.
Я проскользнул в подъезд, помахав Наташе ручкой и послав ей воздушный поцелуй. Она засмеялась, показала мне язычок, как в детстве, и вышла на улицу. И вот я стою у Лёниных дверей. Постучался не сразу, сначала послушал, что там за дверями, потом подумал какие вопросы я буду задавать... И вообще, было очень волнительно на душе. Потом достаточно громко, несколько раз стукнул в дверь. Минуту простояла полная тишина, затем тихий, простуженный голос спросил:
- Кто там!
- Здравствуйте Ольга Григорьевна! Я Сергей. Раньше жил в этом доме и учил играть Лёню в шахматы. Хочу повидаться с ним.
Слышно, как провернулся ключ в замке, дверь сначала чуть приоткрылась, пара очень внимательных глаз осмотрела меня с головы до ног, затем дверь отворилась полностью, и женщина произнесла:
- Не Григорьевна я, а Георгиевна... Проходи Сергей, я узнала тебя.
Я шагнул за порог и начал снимать обувь, но Ольга Георгиевна жестом остановила меня и пригласила пройти в комнату. В квартире было чуть сумрачно, но очень чисто и опрятно. Мебель и убранство квартиры говорили о том, что жители этой квартиры знавали лучшие времена. Хозяйка предложила чаю, и я не отказался, а пока она была на кухне, осмотрелся. На стене висело несколько фотографий, на которых, как я понял была сама Ольга Георгиевна, мужчина в военной форме, ещё пара женщин, но самого Лёни на фотографиях не было. И не трудно было понять, что и в квартире Лёня отсутствовал.
С кухни раздалось:
- Сергей, вам с сахаром или с вареньем?
- Да не беспокойтесь вы так. Мне как вам...
- Гости, как вы, наверное, поняли, у меня редко бывают. Так уж уважьте старушку, чайку с мной попейте не торопясь.
Она вошла в комнату с большим подносом, и я подозреваю серебряным, на котором был чай, и варенье, и красивая конфетница с «трюфелями» и печеньем.
Я улыбнулся и пошутил:
- Не боитесь Ольга Георгиевна, что я к вам каждый день в гости ходить буду?
Лёнина мама как-то грустно улыбнулась и сказала:
- Уже давненько никого и ничего не боюсь, в моём возрасте стыдно бояться.
Потом возникла такая неловкая пауза, будто никто не хотел начинать разговор о том, что... Ну в общем о Лёне. Наконец я «тронул лёд»:
- А где Лёня...? С ним всё в порядке?
Ольга Георгиевна замерла на миг, потом вздохнув произнесла:
- Вот этого я, Сергей, к сожалению, не знаю...
Я чуть не подавился печеньем... Даже не знал, что в этом случае мне нужно и уместно спросить. Но моя «визави» сама продолжила:
- Сергей, если тебе действительно интересно, что случилось, то позволь отнять у тебя немного времени.
- Да, конечно! Мне очень интересно, и я никуда не спешу.
И немного помолчав, она начала свой рассказ. Оговорюсь, что передаю этот рассказ в некотором сокращении, но не упускаю ничего, что могло бы пролить свет на всю эту историю.

 -Я родилась в 1925 году в старинном городе Сарове, в семье, как говорили в то время: не рабоче-крестьянского происхождения. Но советской властью родители обижены не были. Отец преподавал математику в техникуме, а мать работала в бухгалтерии Дома культуры. Сама закончила Педагогический университет в Горьком и вернулась в родной город в 1947 году. Город в то время сотрясали большие изменения: большая часть стала совершенно закрытой территорией н которой располагалась «Приволжская контора Главстроя» или точнее «КБ – 11». Сейчас это место стало более доступно для широкой огласки и значится оно как «Арзамас-16». Я работала за пределами "колючки", но вышла замуж за человека, который имел отношение к "Атомному сердцу" нашей Родины. Муж был старше на двенадцать лет, большей частью молчаливый, но очень добрый и заботливый человек. У нас очень долго не было детей, но в 1954 я родила Лёню. Радости нашей не было предела и даже когда врачи вынесли Лёне приговор-диагноз, ни муж, ни я, не утратили нашей любви к сыну ни на каплю. Муж мой очень неплохо зарабатывал, и я бросила преподавание, чтобы сделать жизнь Лёни по возможности счастливой. Пыталась научить его говорить, что частично удалось, но читать он так и не научился, так-как прицепом ДЦП была дислексия. Муж вышел на пенсию по состоянию здоровья и врачи посоветовали ему держаться подальше от радиации. Не долго думая мы ухали на родину мужа, где ему, через отдел КГБ выделили квартиру, в которой сейчас мы с вами, Сергей пьём чай.
 Ольга Георгиевна, вытерла платком набежавшую от воспоминаний слезу, и вышла на кухню подогреть чай. Вернувшись, разлила чай по чашкам и продолжила:
 -Муж мой не дожил до своего шестидесятилетия, онкология, прицепившаяся к нему в Арзамасе-16 так и не отпустила своих клешней от его организма. Мы остались с Лёней одни. Денег нам хватало. Получая пенсию за мужа и немного Лёниной "инвалидности", мы позволяли себе два раза год греться у моря, то в Абхазии, то в Анапе.  И в начале семидесятых с Лёней стало что-то происходить. Раньше он бывало капризничал или впадал в недолгую истерику, или вдруг отказывался есть. А тут вдруг он будто повзрослел... Но таких вещей с людьми, страдающими этой бедой не происходит. Они - дети навсегда. Вечерами он часто стал подходить ко мне и пытаясь обнять с трудом выговаривал: Я люблю тебя мама... Потом я вдруг поняла, что он научился читать. Затем это чудо с шахматами. Иногда во сне он начинал бормотать непонятные слова и вдруг резко проснувшись часами сидел на кровати и беззвучно шевелил губами. Мне иногда казалось, что где-то там, за какой-то невидимой мембраной, у него есть своя, недоступная моим ощущениям жизнь. А два года назад он совсем перестал выходить на улицу и когда в очередной раз подходил, чтобы сказать, что любит меня, из его глаз, из его совершенно изменившихся глаз, бежали слёзы. Он будто прощался со мной
 Тут рассказчица замолчала, резко встала, выпила таблетку и минуту сидела молча. Я с нетерпением ждал продолжения.
- Однажды я застала его за разговором с самим собой, он говорил о какой-то «силе», многие слова мне были не понятны. Причём, когда он говорил за себя, картавил и глотал слоги, а когда он говорил за оппонента, то речь его была совершенно чистой. Увидев меня он как-то ссутулился и будто провинился в чём-то подошёл ко мне и сказал: Не сердись мама... А уже полтора года назад его не стало. Просто не стало... Я пришла домой из похода по магазинам, а его нет дома. Причём вся одежда, которая была на нём, валялась посреди его комнаты, и трусы, и носки, и даже пластырь с пальца. Его просто не стало...
 Тут Ольга Георгиевна будто взяла себя в руки и стала говорить с волнением, но чётко выговаривая каждое слово.
- Я вызвала милицию, тотчас. Приехали, даже заявление брать не хотели, мол трое суток не прошло, но учитывая его заболевание всё же приняли. Я две недели обивала кабинеты прокуратуры и следствия и видно так надоела им, что они высказали чудовищную гипотезу, будто я сама...
Тут рассказчица просто заплакала... Я подошёл к ней взял за руку и попросил успокоится. Через минуту она продолжила:
- После того, как меня ознакомили с бумагами о том, что мой сын зачислен в списки пропавших без вести я впала в ступор и наверно месяц не выходила из квартиры, даже не помню, что ела и пила, но осталась жива. Если честно, то я всё ещё не теряю надежду встретиться с ним, и мне всё время кажется, что он где-то рядом. Да! Ещё приходили ко мне очень странные люди, они интересовались событиями, предшествующими исчезновению Лёни: что говорил, с кем общался, и они всё время очень неприятно улыбались. Они показали мне какие-то особенные документы, но мне показалось, что они «липовые». Я ничего им не рассказала, что говорю тебе, Сергей.
 - Вы наверно всё сделали правильно и надежду терять не стоит. Но представляю, как трудно вам всё это переварить. Наверно и я очень долго буду обдумывать сказанное вами, не один год, а может всегда... Наверно в мире есть тайны, к которым мы можем только прикоснуться. А теперь мне пора, если позволите, то я ещё загляну к вам.
 - Да конечно, я буду рада!
Я вышел в дверь, обернулся и сказал
 - До свидания, Ольга Георгиевна!
И вдруг старушка не своим, внутриутробным голосом произнесла:
- Да пребудет с тобой сила! - и улыбнувшись закрыла дверь...