Два дня

            "Чудесное изобретение - качели. Маятник, качающийся между небом и землей и нигде долго не задерживающийся. Таким маятником чувствовал себя мальчик, просыпаясь то на солнце, то на луне; то на соломе лучей, то в лужах туч. (с)


Ни о чём таком наш герой, конечно, не думал. Восьмилетнему мальчику пока трудно сформулировать, почему так бывает: два дня его жизни, которые шли один за другим, - и почему они такие разные? И как вообще такое может быть? Почему с ним, и почему в такой последовательности?

Итак: мальчик, 8 лет, живёт в Москве, с папой и мамой, даже можно без имени, пусть будет просто мальчик. Лето, каникулы, суббота. С самого утра было понятно: день будет необычным и для этого была причина - ему предстоял выход из дома, и не куда-нибудь, а в цирк, да ещё и с папой. И двух этих обстоятельств было достаточно, что бы ребёнок чувствовал себя абсолютно счастливым. Вы спросите: почему именно с папой? Да ни почему, просто так сложилось. И нашего героя это нисколько не расстраивало, а даже наоборот.

Ради такого дня можно многое отдать, ведь его ждали. Сборы, разговоры, дорога, приятное ожидание, люди, большое яркое действо, атмосфера, запах, другие дети и даже родители других детей, - всё имело значение и всё это было востребовано, гармонично и очень волнительно.

Обратная дорога домой из цирка была сродни волшебству. Пешком, за руку с папой, а в голове: "Я это видел, и это моё, я могу думать об этом, это никто не отнимет".

Вечером в постели, уже засыпая, он хотел сам себе ответить, что же такое цирк для него. И решил так: это что-то очень большое, плюс огромный детский бонус - КЛОУН. Такой полубог в несуразном костюме, с большими жёлтыми пуговицами, в огромных ботинках и огненно рыжем парике. "Клоун не мог быть простым человеком, он точно был с другой планеты,
иначе откуда он мог знать, что я чувствую и хочу в эту минуту, как можно быть таким смешным, нужным, трогательным, забавным, и главное - как мог он всё это время выступать только для меня..." Мальчик уснул.

Воскресное утро было приятным: тепло, родители никуда не спешили, телевизор, кухня, звонки телефона, приятные звуки улицы из открытого окна, отсутствие рабочей встревоженности, - короче, почти благодать. Опустим завтрак, сборы, папины шутки и выбор нужных сандалей, так будет проще.

Вторая половина дня: уже втроём, после метро, маршрутки, другой конец Москвы, дорога к бабушкам. Основное действие второго дня произойдёт здесь. "Почему так много людей в обычно безлюдном бабушкином дворе? Зачем здесь милицейские машины с включенными мигалками, яркие ленточки, растянутые между деревьев, зачем несколько машин скорой помощи с открытыми задними дверями?" Встревоженное лицо отца, резкие движения. Мама крепче берёт за руку, тянет в сторону и пытается что-то говорить, но смысл её слов почти не понятен. "Как это так? Кто-то добровольно решил, что не хочет больше жить на этой земле? И как понять: 12 этаж, открытое окно, бабушкин сосед, много пил... И почему трагедия? Ведь человек решил сам... И главное: почему родители так упорно не хотят, чтобы я это видел? Я же уже не маленький, и даже знаю, что я тоже, когда-то умру".

Последний штрих - "скорая", носилки, тело в большом чёрном пакете, лица не видно, сверху ярко-рыжий парик и большая жёлтая пуговица, на ступеньках у бабушкиного подьезда.

И со всем этим восьмилетнему мальчику, предстояло жить дальше.

Июнь 2006 г.