Californication 2122

Боб проснулся, выкурил обязательную сигарету с генетически модифицированной марихуаной и пошёл в ванную ополоснуть лицо и поссать. Встав перед унитазом, он привычным движением попытался достать из трусов *** и обнаружил в паху курчавую пустоту.

«Fuckin' shit», – пробормотал Боб. С тяжелым вздохом Роберт сел на гендерно- расово- демократический, серо-буро-малиновый унитаз и закурил вторую сигарету. Обязательная плановая перемена пола прошла совсем недавно и Боб ещё не привык к своей новой роли в обществе. Весь следующий год он будет цис-лесбо-геронто-зоофилом.

Перспектива весь следующий год лизать ****ы и жопы старым макакам в зоопарке была не так уж и плоха. Смущали гориллы и орангутаны, но профессия была хорошо оплачиваемой, давала медицинскую страховку 12-ой категории и продляла права гражданина синего уровня больше чем на год с шансом стать реально зелёным.

Боб был натуралом, о чём он никому не говорил по вполне понятным причинам. Последнего открытого гетеросексуала во имя разнообразия и толерантности повесили на руке Статуи Свободы ещё пятьдесят лет назад. Его высохший, просоленный труп болтался там в назидание узко-мыслящим до сих пор, как пират из комикса Гюго про человека, который смеялся. В детстве мама показывала Бобу запрещённое и жутковатая картинка тогда произвела на мальчика сильное впечатление.

Память о маме и вовсе размылась в сознании Боба в тёплое облачко, а воспоминания о том, как её забрала гендерная полиция, а его отдали в толерантную семью вызывали боль. Понимание своей страшной детской ошибки пришло к Бобу позднее. Тогда он просто случайно проболтался своим сверстникам в детском саду по половому ориентированию, что у него есть мама… Слово «мама» было под запретом, но маленький Боб не представлял последствий, хотя мама неоднократно предупреждала его об этом.

Пришедшая тогда комиссия родителей №0911 обыскала дом. Найденные в подвале комиксы были сожжены во дворе вместе с книгой какого-то Брэдбери…

Утерев нечаянную слезу, Боб подошел к зеркалу, посмотрел на себя и пощупал всё ещё болевшую после операции грудь. Левый сисечный трансплантат был заметно больше правого, но это ничего. Теперь его социальный статус повысился на целых 15 пунктов. Перейти от барных давальщиков для чернокожих геев в лизальщики, да ещё и в зоопарк было большим карьерным скачком. Жопа у Боба болела до сих пор, но новый уровень медицинской страховки теперь позволит исправить обе проблемы. Поправить грудь и залечить геморрой.

Ещё лет пять назад можно было нанять юриста и доказать производственную травму. Лечение жопы оплатил бы работодатель, но новый закон «О равенстве отверстий» усложнил процедуру. Доказать, что жопа это не рот стало фактически невозможно, а во рту геморроя не бывает…

– Бобби! Дорогой! Иди завтракать! — окрикнули из кухни. Боб отнял лоб от холодного зеркала, вытер слёзы и вышел из туалета. – Смотри что мы для тебя приготовили, улыбаясь сказал муж Боба. Фиона ассоциировал себя как «мы», что бесило Боба до чёртиков, но в целом он был неплохим мужиком. Родители №2 и №7 оставили Фионе приличное наследство, которого хватило на то, чтобы трансплантировать на бедро самую настоящую вагину. Операция стоила бешенных денег, но теперь Фиона был освобождён от ежегодной перемены пола став транс-мутантом второй категории.

Боб с грустью посмотрел на торчащий из-под игриво короткого фартука *** Фионы и снова прослезился. Поженились они два года назад по программе «Счастливый трансформер», дававшей социальные льготы на обезболивающие лубриканты. В итоге всё оказалось рекламным ходом и наёбкой, но электронную подпись из чипа теперь не стереть.

– Сегодня день копрофила! Ты забыл? Фиона улыбнулся и от души вывалил со сковородки в тарелку Бобу порцию дымящихся, отвратительных на вид какашек. «Высший сорт!», – добавил Фиона: «Искусственные на 100%! Без природных ингредиентов! Запах идентичен натуральному! Так на банке написано!».

В день копрофила, чтобы не обижать копрофилов по закону следовало съесть хотя бы кусочек чего-нибудь похожего на говно. Несоблюдение закона каралось нестрого, поскольку движение говноедов только набирало обороты, но Фиона предпочитал перестраховаться.

Говноеды для продвижения своей идеологии нанимали «протухров», которые были согласны на всё, лишь бы не работать. Протухры обмазывались натуральным говном и могли часами лежать на тротуарах в театральных позах. Их сторонились, но использовали в целях рекламы. Глаза их были пусты и бессмысленны, а язык беден и непонятен. Если к ним подойти, они кричали: «дай» и тянули пустые ладони. Между собой они общались лишь двумя словами: «хавауини» и «ускикрабнаху». Кто они такие и откуда никто не знал…

– Пока, дорогое! – прощебетал Фиона, чмокнув Боба в щёку. «Мы убегаем на работу! Отдыхай. Не скучай. У тебя же сегодня выходной!».
Проводив мужа, Боб поковырялся в тарелке с говном, снова всплакнул и посмотрел в окно. На улице у подъезда толпилась небольшая кучка народа в чёрных одеждах с плакатами. Боб с досадой плюнул в тарелку и снова выругался: «Сраные некропедофилы…»

После последних демократических выборов в конгрессе США количество некропедофилов увеличилось до 13%, и теперь, продвинув закон на приоритетное право работать в моргах, они требовали прав на удовлетворение своих потребностей в сексе с детьми, не дожидаясь их смерти… Акция проходила под лозунгами: «Найди в себе смелость, выйди из морга!» и «Вы всё равно их убиваете, какая разница когда?». На плакатах были те же рисунки, что когда-то использовали противники абортов.

«Как хорошо, что у нас с Фионой нет детей», – подумал Боб, достал из тайника бутылку контрабандной водки, отхлебнул пару глотков, перелистал, купленный когда-то с риском для жизни у корейцев самоучитель русского языка и бережно пересчитал хранимые там рубли. Должно хватить! Главное доплыть до тоталитарной Кубы. Это самое сложное, но мама в детстве рассказывала, что когда-то её прапрапрадед приплыл оттуда на самодельном плоту в США.

Покинуть мир свободы и демократии было невероятно сложно, но Боб был умным и упёртым благодаря маме, которая читала ему в детстве настоящие книги. Он знал, что такое карта течений, навигация и как построить плот. У него были шансы.

«Доберусь до Кубы, и жизнь наладится», – пьяно улыбнулся Боб, допивая водку. «А там и Россия недалеко. Там помогут. И возможно даже пришьют обратно *** и сделают настоящим мужчиной. А я забуду про свободу и демократию. И стану жить в настоящем тоталитарном мире…», — подумал Боб, обнимая пустую бутылку. На этой успокаивающей мысли Роберт почесал заживающие шрамы в паху и уснул… За окном кричали…