Война и мир. гл. 1-3-5а

1-3-5а

Уснуть не мог долго никто после встречи,
Один Анатоль так уснул, только лёг,
У всех в головах всё вертелись те речи,
Таков стал от встречи весёлый итог.

«Неужто мой муж, чужой, добрый мужчина,
А главное — добрый, — мечтала княжна,
И страх охватил лишь по этой причине,
Который так редко знавала она.

Ей чудилось, кто-то стоит тут, за ширмой,
Тот кто-то был дьявол, как ОН — с белым лбом,
Красивый, румяный, с улыбкою хитрой,
И, как у женщин, с накрашенным ртом.

Мамзель, окрылённая женским успехом,
Избрала в бессонницы зимний их сад,
Его ждала тщетно, не чувствуя гре;ха,
Ежели попала в любовный тот ад.

Княгиня ворчала, постель ей мешала,
И сонная Катя, уже в третий раз,
Перину тяжёлую с силой терзала,
Бурча под свой нос ей понятный лишь сказ.

Живот ей мешал и мешал только нынче;
Красивый, развязный, нахальный наш «лев»,
До флирта настолько, как видно, привычный,
Но в этой игре, он не с ней преуспев;

Одно лишь присутствие и с ним общение,
Её, как на крыльях, несло в светский мир,
И мир тот похож для неё на лечение,
А здесь — ей провинция в жизни кумир.

Не спал и отец в беспокойстве за дочку,
Казалось, он был оскорблён за неё,
Любил, хотя строг, ведь она его почка,
Какое с ней будет с таким за житьё?

«Я вижу, как хищник, он видит другую,
Ему не нужна в моём доме жена,
И он и жену, и богатство смакуя,
Бурьенка ему в этом доме нужна.

И гордости нет, никакой у Марии,
Но я покажу, ведь ей надо понять,
Что в жизненной, нашей подобной стихии
Давно подобает ей всё замечать!

Прогнать мамзель надо для ясного дела,
И тем излечить в самолюбье княжну,
Она, чтобы боле в подобном — не смела,
А ей — различать от любови вражду.

На том успокоившись, стал раздеваться…
Мне хлыщ сей не нужен, как будущий муж.
В нём нет к ней любви, лишь гулять, разоряться,
Зачем нам в семью с этой тяжестью гуж.

Хотя ничего не сказавши друг другу,
Они и без нужных, несказанных слов,
Какую себе он нащупал подругу,
Она же — в восторге иметь сей улов.

Они потому и искали то место,
Где можно остаться бы наедине,
Для этой-то цели им было уместно,
С утра, зимний сад подчинить весь себе.

Но, в это же время, княжна, как обычно,
Прошла в ненавистный отца кабинет,
С особенным трепетом, но ей привычным,
Услышать в судьбе её собственный след.

Казалось, все знают, свершится решенье
Её, наконец-то, неясной судьбы,
Но, также узнают её в этом мнение,
В связи о понятии семьи и любви.

Отец очень ласков был с ней в это утро,
И тут же о деле повёл разговор,
Она уловила в нём гнев весь подспудно,
Княжна ожидала здесь свой приговор.

— Вчера пропозицию сделали гости,
Надеюсь, Вам ясно, о чём пойдёт речь.
Уже отслужили свой век мои кости,
Но честь всех Болконских мне надо беречь.

— Как всё понимать мне, — бледнея, краснея,
Промолвила, будто не зная всё, дочь:
— Вы — мой отец, вам должно быть виднее,
И даже, быть может, мне в этом помочь.

— Что я-то? Меня вы оставьте в покое,
Не я пойду замуж, а вы; хочу знать,
Женитьба иль замуж — всё лично, родное,
Серьёзно всем надо супруга узнать!

Княжна поняла;, женихом — недоволен,
Теперь он решит её в этом судьбу;
— Желаю исполнить я вашу лишь волю,
Желанье моё — вам поведать могу…

Отец закричал, перебив на том слове:
— С приданым возьмёт тебя вместе с Бурьен,
Та будет женою, а ты — как бы, кроме…
И жизнь твоя полная будет измен!

Князь о;станови;лся, он понял, что в деле
Приём недозволенный он допустил,
Слова эти пулей в сознанье влетели,
Княжна, начав плакать, а он загрустил.

— Ну, ну, так шучу я, — сказал, тон смягчая,
Что в деле решенья судеб детей,
Не должен никто, в деле, их принуждая,
Закрыть перед ними их счастья дверей.