Безлуние

Отвергнуть
настежь
дверь

Обрубком
колкой
фразы:

Бездомно лютый зверь

Идёт
в народ
чумазый,

И ворс его игривый
Ссыпается к ногам.

Повсюду шумный гам, экран, под стоны фонограм, реклам, всевеселящий хлам, путан, метан и метанол!

Адреналин внутри
кипит
И словно говорит:
беги,
Обратно вороти с пути,
Иначе всё.
Конец...
И что? Пускай я завернул, ушел,
Спустился от небес, пролез,
Но только канул ниц лицом.
А голый зверь, не лют...
А гол.

И стих мой клонит вниз
лицо.
Он был подлец, но был ли
под
лицом?

А я пишу ненужный
дистих,
В стране, где лучше
"сесть и стихнуть".

Наипустейший трёп.

Умный отвернётся,
Тупой - отрыгнет.
И вот это всё
Вы на зэ поделите.
Парень возле "вит"
Вопрошает родителей:

Папа!
Отчего скулила собака?
Мама!
Можно мне курировать братом,
Купировать правду,
Проводить эксклюзию жанра?

Нет...

И мимо солевых родителей,
(А значит где-то возле Питера),
Идёт уже не зверь,
ещё не человек,
Ещё не гражданин,
уже-уже питек.
И в его слове ноль,
А в его смысле два,
Но он уже поэт,
Но он уже... примат.

"Просить руки Вашей не смею больше.
Познал закон я вашей мудрой силы.
Поскольку зрели во мне зверя, Боже,
Я Вас просил - меня б пустили!

Я раздвигаю доблестные латы,
Покуда зверя во мне также зрите.
Пред мной склоняются солдаты,
Теперь и Вы меня впустите!

Пред вами я в весь рост высокий.
Прошу, сейчас же прекратите плакать!
Во мне нет страха. Одинокий
Сейчас Вас буду смачно ... хавать"

...

Сырой брошюры мятый лист,
Иконостас совсем отвис.
Иной нешумный мятный свист,
И вновь опасно рвёт таксист.
И по жилой заброшке сгинуть,
Как пожилой авантюрист,
Как бутер, маслом кануть вниз,
Как неотложенное минуть
И не свариться, словно рис...