Давид Авидан Et Tu, Brute!

(интерлюдия к импровизации на сцене и/или в кино)

Восемь заговорщиков один за другим входят в Капитолий. Их кинжалы хорошо спрятаны в складках тог. Они приближаются, как благопристойная стайка котов, к Цезарю, стоящему к ним спиной.

Вдруг римский правитель в одно мгновение поворачивается с лёкостью танцора балета. Он забавляясь осматривает группу заговорщиков холодным взглядом. Он прекрасно знаком с историей Рима. Он также почитывал Шекспира. И вообще, он слишком хорошо знает такие игры.

Молниеносным движением он извлекает самурайский меч
из складок своей императрорской мантии и с японским боевым кличем врезается в компанию аристократов, как живая торпеда. "Ты !" (свист меча), "И ты!" (свист меча), "И ты!",
"И ты!", "И ты!", "И ты!"

Наконец, он стоит против Брута. (Крупный план). Взгляд
заговорщика, любимого им, тяжёл. Нет в нём и тени мольбы.
Он вертит кинжал в ладони, как старый игрок на грани
гибели.

Лёгкое облако тигриной усталости на мгновение покрывает лицо Цезаря, приближающегося к Бруту парящими шагами.
Но его глаза, видавшие всё и более того, лишены всякой жалости.

(Звук гонга). Тигриная усталость исчезает с лица Цезаря.
Его брови изогнуты (например, как арка Тита). Его рука поднимается. Брут отпрянул. Цезарь атакует. (Фламенко).

«И  ты,  Брут!» - восклицает он в то время, как его самурайский  меч оставляет Порцию вдовой.

1968 

Перевод с иврита