Из поэмы Поэт4

На озере туманном мелко,
где крутолобый косогор
венчала в беспокойстве "стрелка",
со мной рассталась с давних пор.
Я от неё уехал в город,
где повторяли грубость хором.
Деревня нежилась в тепле,
жила красиво на Земле.
Я с ней прощался ненадолго,
повсюду я по ней скучал.
Попутным транспортом к ней мчал.
Меня встречали песней колки,
журчаньем, серебрясь, ручей
да с отражённостью лучей.

А я тут не причём, ребята.
Гляди туманится рассвет.
Зачем, скажи, такие траты?
Ответь, пожалуйся, Поэт,
на эту странную тревогу,
когда выходишь на дорогу
в грозу и в темноту ночи.
Ответа нет? Тогда молчи.
Не думай, друг ты, нет последствий
на пути в обратный путь,
переиначи как-нибудь.
Давно Поэт антисоветчик,
но знает цену он себе
в своей безрадостной судьбе.

Тук-перестук колёс таёжный
с морзянкой дружит в виде "SOS" –
спасите наши Души в ложной
стране. Коэффициент возрос
от риска, между прочим, в поле
разбросанной по чьей-то воле
с чертами тёплых якорей.
Задумывайся поскорей
до интегральных исчислений
под куполом седых небес.
И, проявляя интерес
к печали ветреных явлений
с изгибом линий за окном
на небе ласково седьмом.

Да вся народному Поэту
История принадлежит,
как, словно по рассвету,
заря волнением бежит.
Романтика абсурда – это
есть заблуждение Поэта.
Талант – не видеть перспектив –
духовных безнадёг актив.
Васильев знал, чего он хочет,
за что расстрелян он и был.
Но стиховой остался пыл.
Он, как явление, пророчил.
Судьбу свою он предсказал
и жертвою абсурда пал.