Felis

"Felis"
(Кошачье)
или "Ваня и е; кошки"
Эпиграф:

***

Коля Тарелкин с Катей дружил,
А Катя дружила с мышами.
Он к ней под окошко стоять приходил
И умел шевелить ушами.

Она говорила: «Ну что ты стоишь?
Входи, ведь на улице дождь!»
К щеке прижимала белую мышь,
И Колю бросало в дрожь.

Повесит Тарелкин шапку на крюк,
Чтобы подвигать ушами,
Стаи мышей соберутся вокруг,
И Катя займется мышами.

Большая обида Колю взяла,
В мешок он котов наловил
И, когда из дома Катя ушла,
Котов к ней в окно запустил.

Приходит он к Кате, счастливый на вид,
Что так рассчитался с мышами, —
Красивая Катя в кресле сидит,
Окружена котами.

(О. Григорьев)


Не вс; сложилось у Вани с кошками.
Не так как-то.
Не то что-то.
Спойлер? Да уж, да уж.
И делай, что хочешь. Хоть не читай дальше. А если читать - то следить за дорогой, за температурой, дело ведь не в развязке, тем более, что вот она, е; мы уже знаем, а надо бы поразборчивее, побережнее с тем, что при чтении, нет, во время чтения, да, то есть от чтения - просыпается в ответ - ассоциации эти всякие, воспоминания, ощущения и, они самые - мысли! Так ведь даже можно общаться! Да, только так это и возможно. Когда в ответ на найденные в тексте, пусть и не всегда многочисленные, сильные, острые и глубокие - будут рождаться свои, пусть и раздраж;нные, критические, недовольные.
...Сама Ваня кошек очень любила, всячески себя  всем, что напоминало кошек, окружала и погружала себя соответственно во вс;, связанное с кошками - в книжки, игрушки, наклейки, названия, видосы, открытки, сувениры и.., и.., и.., так дошло и до настоящих живых кошечек. Но, хотя это и произошло гораздо позже, оно совершенно не означало, что Ваня стала именно кошатницей, что она их начала разводиить, что дома у не; их поселилось сразу 40 штук и они отравлили своей вонью и воем всю округу. Как раз нет, с реальными кошками у Вани вс; произошло далеко не так бурно, за известное время их перебывало у не; всего четыре, да об этом-то как раз и речь.
Неизвестно, что было с кошками в семье у Ваниных родителей, у е; бабушек и дедушек, скорее всего, животных там не держали, как обращаться с ними не знали, а прабабушка, та, которая из деревни, где были коровы, куры, свиньи и, конечно же, кошки с собаками - не в сч;т - Ваня е; толком не знала и в деревне той была только в младенчестве, хотя и пила там парное молоко... Нельзя наверняка утверждать, и что Ваня, как многие е; ровесницы, всегда мечтала непременно завести кошку. Да, она их любила, это мы уже поняли, с самого детства в них играла, собрала внушительную стаю игрушечных кис, е; любимые сказки тоже были про кошек. Но иметь кошку дома как-то не стремилась, не задумывалась, тем более ухаживать, разбираться во вс;м этом. Первую, свою собственную кошку Ваня завела, когда ей было уже двадцать четыре, когда она закончила институт, получила от родителей комнату в коммуналке, устроилась на работу и даже подумывала о семье... Об обычной такой семье, может быть даже и без кошек... Но... случилась кошка. Отчасти в этом был ещ; юношеский протест родителям, акт самовыражения, даже какой-то хозяйственный и собственнический акт утверждения в новом жилище, но, скорее всего, причиной всему, как это часто бывает, но и как в этом ещ; реже признаются, стало одиночество...
Кошка случилась неожиданно. Незапланированно, непонятно как, даже. Как-то под вечер. Как-то сама собой. Это был ещ; кот;нок, тр;хцветной раскраски общего болотистого оттенка и сидел этот пушистый пузырь на плече одной знакомой заглянувшей к Ване на чай с двумя бутылками вина. Знакомая, кроме вина и эксцентричного жонглирования кошками, предпочитала резкие жизненные повороты, автостоп, отдал;нные монастыри, сплав по рекам и нудистские палаточные лагеря на берегах лесных оз;р. Стояло жаркое лето, поэтому вполне резонно, что на утро знакомая вышла на трассу ловить попутку до очередного отдал;нного монастыря, почти без вещей, даже не взяв купальника в дорогу, хотя Ваня могла ей предложить что-то. Это совсем не значит, что она отправилась голосовать до братии совсем голой, это лишь должно было показать, до какой степени она была налегке, почему зел;но-коричневый с рыжей ниткой кот;нок остался у Вани в качестве пройденного этапа и поворота.
Первая Ванина кошка получила имя Муха, была вполне обычной кошкой, как кот;нок излучала необходимое для своего содержания количество милоты и ничем особенным не отличалась. Разве что любила лечь на подоконнике, между окном и горшками с цветами и, когда солнце начинало припекать уже во всю, пыталась потягиваться, упираясь лапами в окно, а спиной в цветы, отчего, естественно, горшки с цветами летели на пол с подоконника, разбивались, земля и осколки унавоживали девичью Ванину светлицу и уборка занимала не один час. После третьей или четвёртый уборки ласковое "Ах ты, безобразница, не стыдно тебе?!", сменилось угрюмым бросанием кот;нка через всю комнату о дверь, не сильным, конечно, но, по задумке вполне ощутимым для совести животного, если бы таковая имелась, что было вряд ли, так как новые горшки и цветы, купленные и установленные через неделю, опять оказались на полу в самом, что ни на есть рассыпанном и разбитом виде... Не стало Мухи очень просто. Как ещ; неопытная в деле содержания кошек, Ваня однажды выпустила Муху во дворе погулять. Было также лето, трава была высокая, рядом кусты, деревья... Ваня присела на скамейку что-то почитать, но чтение не задалось. Она уже что-то подозревала. Так оно и было. Ни через час, ни через два, ни поздно вечером, ни на следующий, ни в другие дни, она Муху больше не видела. Сбежала Муха. И, хотя кошки с подобным окрасом редко попадаются даже среди бездомных, Ваня встречала таких некоторых на помойках, когда за чем-нибудь проходила мимо, но что-то не давало ей признать ни в одной из них свою Муху, останавливало е; порывы.
Тем не менее, жизнь налаживалась. В том числе и Ванина. Ей было уже тридцать, работа работалась, коммуналка из перспективной к расселению превратилась в цитадель добрососедских обязанностей и очередей, создание семьи полностью зависело от холостых, непьющих, умных, хорошо зарабатывающих вес;лых красавчиков, чь; существование в природе ещ; не отрицалось, а только вызывало недоум;нные вопросы, поэтому вакантное после исчезновения Мухи место в ваниной жизни, было актуально. Так оно и актуализировалось, энергия ожидания заполнила пустоту одиночества, материализовавшись в новом ч;рнобелом кот;нке, которого кто-то подарил, откуда-то прив;з, как-то передал, чтоине так важно, важно, что при этом было условие, вернее пожелание, но скорее всего шутка - назвать кошку "Еврик", тем более, что это был кот;нок, в смысле, кот. Почему автор шутки поторопился наградить невинное существо именно этим прозвищем и вобще о его вкусах, его настроениях того момента судить уже нет возможности, Ваня умела выч;ркивать из воспоминаний бесполезное, но осталось слово и следующие несколько лет Ваня прожила с этим словом и его правоприемником в сво;м коммунальном углу, ни о ч;м не сожалея, даже некоторым образом счастливо, если ни с чем особо не сравнивать. Гулять с Евриком, конечно, ванин горький опыт уже не позволял, но кое-какие вольности этот зверь себе выторговал сразу: спал только на Ваниной подушке, питался только кошачьими консервами, не признавая традиционных видовых пристрастий к молочку или к рыбке, ходил только на газетные обрывки в лотке, игнорируя другие наполнители, высыпая их, если таковые обнаруживались, вместе с содержимым своего кишечника на пол. Правда, справедливости надо отдать должное - место для этого он вс;-таки выбирал поближе к двери, не у кровати, не у окна, не по центру комнаты. Быстро состарившаяся шутка о валютной кличке тем не менее неизменно вызывала пусть слабый, но энтузиазм у соседей и гостей Вани, и Еврик получал в избытке дополнительные "за ушком", "по животику" и "по головке", однако даже это в сво; время не уберегло его от какой-то его кошачьей заразы, от которой он недолго мучался, так как приехавший специалист сразу сказал, что лечить будет дороже, дольше, да и бесполезнее, нежели решиться на усыпление. Предполагалось, что Еврик, вернее то, что от него останется, после специального укола на глазах хозяйки, так и закончится здесь. Что с этим со всем делать, как быть, Ване было неизвестно. Прежде чем она испытала всю силу надвигающегося шока, специалист попытался е; успокоить, осчастливлив, что есть недеш;вая, но альтернатива - он забер;т котика, не будет колоть укол на глазах хозяйки, а сделает это позднее, специальным способом в специальном месте, заботясь о хозяйских нервах и соблюдая все этические и законодательные нормы в отношении животного. Последнее, что успела спросить у специалиста Ваня - это где их всех хоронят, этих усыпл;нных, или как это там называется, утилизируют, закапывают, но внятного ответа не получила, так как это оказалось медицинской, научной и просто профессиональной тайной.
Время брало сво;, Ваня осталась опять совсем одна, работа стала ближе и роднее, чем дом, а для соседей, наконец договорившихся о расселении, Ваня теперь была обузой, уже она наотрез отказывалась менять сво; укромное убогое, но столь родное и дорогое ей убежище, в результате чего, с завидной частотой стали меняться сами соседи, покупая, а потом продавая оказавшуюся бесперспективной жилплощадь или попросту сдавая е; вна;м. Холостяки на ванином горизонте уже даже не грезились, не то, что, как раньше, им в порту  развевались флаги... Вс; чаще и чаще в диетическом рационе Вани встречались напитки один другого веселее, и вот так, однажды, и произошло знакомство нашей героини с е; последней на сегодня, третьей кошкой. Да, вначале было сказано про четыр;х, все помнят, но нет, то на самом деле была какая-то ошибка, сейчас речь о третьей кошке, и других историй взять неоткуда. А эта история, как несложно догадаться, да никто того и не скрывает - тоже грустная, ну, или, если можно тут так выразиться, чтобы уж совсем не сгущать краски и без того этого мутного от вязкости повествования - меланхоличная. Как-то Ваня возвращалась с работы домой. Не поздно, задерживаться особо ей было негде, но и не рано, ведь и торопиться ей тоже было как бы некуда, телевизор она не любила, аппетит под вечер е;, к зависти немногочисленных подруг, не беспокоил, а вот бутылочка пива, и, скорее всего, уже не первая, очень даже скрашивала неспешный путь по знакомым улицам и дворам. Войдя в свою парадную, Ваня с удовлетворением обнаружила уже несколько дней привычную картину маслом на лестнице. А именно - строгий ряд блюдечек, мисочек, тарелочек с роскошным (с точки зрения их предполагаемого адресата) наполнением - молочком, рыбкой, мелкопорубленной из щей говядинкой, нарезанного яичка и прочего, прочего. Во главе стола, если так можно выразиться о блюдечках и мисочках, у крайнего из них расположился тот самый адресат - невзрачный ч;рный и худой кот;нок. Уже несколько дней назад он был обнаружен на лестнице и сердобольные жильцы всех этажей и квартир выставили ему свою дань в виде, как считалось, абсолютных для бездомного бедолаги деликатесов. То, что главными бенефициарами пиршества становились крысы, и с каждым дней всё больше и наглее, никого, почему-то не беспокоило. Кот;нок тоже ел и пил, но не поправлялся, и с этим надо было что-то делать. Это соображение очень отч;тливо именно сейчас накрыло Ваню и, забирая домой свою долю обложного (блюдечко из маминого сервиза с нераспробованной копч;ной колбаской), тут же, или даже туда же, к себе в охапку, подхватила и котика, и поднялась с ним в свою комнату. Вновь обрет;нная кошка, вернее кот, ведь это был наверняка кот, хотя у многих и потом до последнего оставались сомнения, сразу был награжд;н именем Блэк, то есть Ч;рный, а с уч;том пива, он стал целым Мистером Блэком, а учитывая то, что пива было вс;-таки больше одной бутылки, точно, что не одна, то возникло ещ; и уменьшительное-утешительное от Блэк - Бляша, о ч;м впоследствии Ваня не раз жалела, особенно в присутствии чьих-то детей и серь;зных взрослых. Бляша был котом странным. Жил он, по уже сложившимся условиям кошачьего рока в комнате Вани безвылазно, других не то, что котов или кошек, вообще животных не видел, не знал, и, то ли от этого, то ли от чего ещ;, идентифицировал себя неоднозначно. Ещ; пол-беды, что часто возникали сомнения в его половом определении, даже тогда, когда он подрос, достиг своих максимальных (неорредел;нного пола и назначения) размеров, но, бывало и такое, что Бляша садился напротив табуретки или стула и в его напряж;нном кошачьем взгляде явно читалась мысль - "А не стул ли я? Не табуретка ли?" - настолько сложно ему было понять сво; место в мире. Ходил Бляша всегда по стеночке, иногда беспричинно вставал на задние лапы и на кого-то шипел, словно видел невидимое и знал непознанное, ел не вс;, не всегда и не везде, хотя голод брал сво; и даже неделю лежавший корм или сосиску он как-то вдруг умудрялся незаметно, тайно, под утро подъесть. А когда ему тыкали в нос чем-то вкусным и соблазнительным - в упор не понимал, не реагировал с тем азартом, с каким реагируют все животные, у которых есть здоровый инстинкт голода, ненасытности, что, кстати, отчасти для них и опасно, так как грозит перееданием. Переедание Бляше не грозило, он вырос в такого же худого, каким и был, малохольного, задумчивого и меланхоличного. Ходил, смотрел, о ч;м-то размышлял, если можно размышлениями назвать его припадки столбняка перед собственной тенью или просто стенкой, не имел тяги к охоте, играм, ласкам. Но гладить и ласкать себя позволял, был для кота вполне милый, во всех смыслах пушистый и из-за своего монохромного смачного окраса - даже красивый. Не всегда также можно было узнать как, когда и куда Бляша ходит в туалет. Получалось (если получалось) это у него редко, и далеко не всегда в лоток, невзирая, в отличие от некоторых, ни на газеты, ни на древесный, ни на порошковый наполнитель. Ваня с этим мирилась, убирала, где находила, тем более, что действительно это было мало и нечасто. Одно время думали, что Бляша слепой, потом - что глухой, потом - что у него нет обоняния. Ваня честно снесла Бляшу к ветеринару, провела ему целую диспансеризацию, но ничего особенного, кроме слабой колченогости у кота не нашли. Да, худой, да, мелкий. Ещ; бы - нашли на лестнице, родился неизвестно где, как, от кого в подвале с крысами - что вы хотите? Худоба Бляши однажды даже напугала Ваню. Но уже не в плане здоровья, а совсем напугала. Как-то решила она его помыть. В ванной. Коммунальная ванна, амбре сантехнических руин и истерики вечно нуждающихся в почему-то срочной помывке соседей - это отдельная история, не о том речь. Ваня закрылась на щеколду от непрошенных взглядов и гостей, включила проржавевший и качающийся на последнем крюке водогрей, отчего тот буднично взорвался ровно настолько, чтобы начать греть, наполнила ванну т;плой водой и... Окунула туда Бляшу. Кот, понятное дело, не хотел, царапался, страдал, но не в том соль. Когда вода омочила его шерсть и пух, которые тут же прилипли ко всем его тщедушным чреслам, Бляша мокрый, блестящий, ч;рный, стал ещ; худее, обозначил все свои слабенькие косточки и превратился во что-то среднее между летучей мышью и зме;й, между пауком и лягушкой, между червяком и сел;дкой. Было очень жутко. Ваня поторопилась завернуть Бляшу в полотенце (чь;-то соседское, первое попавшееся под руку, за что, как и за само купание животного в общественной ванне, была впоследствии заклеймлена соседями разносчиком антисанитарии) и унесла сушить в свою комнату под вентилятор. Больше она никогда Бляшу не купала, не мыла, а о стрижке этого короткош;рстного не по породе, а по комплекции кота и речи не было. Близится финал этой истории, в котором для Вани, как ни странно, что-то забрезжило,  замаячило. Возник друг, пошли встречи, то да с;, раз пришёл в гости, два, остался, Ваня побывала у него в гостях, осталась, вс; как водится, как положено, не раньше, не позже, не скорей, не позднее. То ли ванины требования занизились, то ли популяция мужчин расширилась - трудно сказать. Молодой человек, не был уж настолько молодым, но и в солидности не преуспел. Где-то работал, чем-то жил. Был скорее незаметен, чем ярок, но и не настолько тускл, чтобы не оставаться добрым и милым. Скорее всего, и он, и Ваня нашли друг в друге что-то опять же одинокое, умудрились не разрушить это, сохранить, затаить, при этом внешне соединив свои ритмы и скорости. Влюбл;нные начали договариваться проводить больше и больше времени вместе, предполагали сойтись. А стояло лето. Как никогда жаркое. Можно было вместе поехать куда-то отдыхать, к морю. Проверить друг друга в быту, совместимость, совместность... Вот только Бляшу надо было где-то, у кого-то оставить. Бляша был уже неюн, все его странности и особенности уже выглядели как болезненность, а может, в болезнь и вылились. Чихать как-то начал Бляша. И тяжело дышать. В ветклинике назначили уколы, антибиотики, курс Ваня успела проколоть, но билеты на самол;т, на отдых со столь долго ожидаемым и внезапно появившимся возлюбленным, вс; это не оставляло выбора - Бляшу отвезли к одной из подруг, единственной согласившейся за вознаграждение, во избежание лишних толков даже не стали и той разъяснять о бляшиных бедах, оправдав его состояние возрастом и общим, от рождения, слабым тонусом. В словах можно спрятать вс;. Даже собственную совесть. С тем Ваня с другом и улетели, фактически бросив бедного котика на попечение чужого, малосмыслящего в животных, но алчного человека. Подруга, кстати, оказалась не робкого десятка. Другая бы на е; месте или не взяла бы на себя это бремя вовсе или постеснялась бы по пустякам беспокоить отдыхающую хозяйку, да ещ; приняла бы на свой сч;т состояние Бляши, а эта лишь была сначала удивлена, потом раздосадована, и только потом крайне возмущена, в результате чего Ваня стала получать сообщения, что Бляша плохо ест, плохо ходит, совсем не ходит в туалет. Потом начались претензии - "Как вы могли подсунуть мне больного кота!!!" Потом обвинения - "Вы не умеете ухаживать за животными, вы не любите животных, вы загубили животное!" Из всей этой ежедневной, по нескольку раз в день истерики в сообщениях, Ваня поняла только одно, что Бляша не выздоровел, антибиотики не помогли, и надо что-то делать. Она издалека, с отдыха обзвонила все ветклиники и вызвала к подруге ветеринара. Не доводя до очередной истерики, она, при вызове, попросила держать связь только с ней, после осмотра кота отзвониться ей лично, конфиденциально, ничего не обсуждая и не рассказывая подруге. Естественно, сам визит и столь строгие условия были соответственно оплачены, заранее, дистанционно, доктор оказался вполне понятливым человеком. В этом смысле вс; получилось как нельзя лучше - ветеринар приехал, осмотрел животное, не стал (или сделал вид), слушать причитания и покл;пы на Ваню от подруги, вышел на лестницу, якобы покурить и отзвонился Ване. Тут Ваня и узнала, что история повторяется, что вот уже и второй е; кот при смерти, что это никакие не болезни, а естественное старение и увядание организма, и что Бляше, скорее всего, не выжить, что сч;т ид;т даже не на дни, а на часы, что при этом очень хорошо, что его, ветеринара, вовремя вызвали, что кроме всего прочего, он ещё и специалист, что есть у них такая услуга усыпления, что вс; это потребует дополнительного вознаграждения, впер;д.... Ваня представила себе подругу, которая мало того, что считала, что ей сплавили больное животное, чтоб самим за ним не ухаживать, так теперь ещё на не; повесят труп и е; дом превратится в склеп... Поэтому она сразу же стала уговаривать ветеринара забрать кота, провести все необходимые специальные процедуры на его территории и где-то там же, как у них положено, предать бренное тельце Бляши земле, огню, кислоте или ещ; как, по этим всем их современным законам и технологиям, она знает, что так и делается, что ей уже такое делали, и она не останется в долгу в разумных пределах. Доктор несколько опешил, действительно закурил и ответил, что первый раз слышит о такой услуге, что кроме самого усыпления ничего специально предложить не может, но, в конце концов, видя безвыходность ситуации, согласился, даже проявив, небезвозмездно, конечно, фантазию, предложив Ване алиби для Бляши перед подругой, что того он якобы забирает в приют-клинику, где ему обеспечат уход и необходимое лечение, спасут от жестокой хозяйки и освободят временную хозяйку от хлопот и угрызений совести перед невинным беспомощным существом. Так и порешили. В каких-то полчаса все новые оплаты доктору были переведены, Бляша с величайшей осторожностью и бережностью был помещ;н в специальную переноску-клетку, обложен внутри не; компрессами, награжд;н какой-то кошачьей игрушкой, даже остатки корма, ещё Ваней переданного подруге для Бляши, доктор куда-то запихал к себе ("в приюте пригодятся") и со всеми этим священным грузом торжественно покинул квартиру ваниной подруги, под е; жаркие всхлипывания вслед котика и гневные проклятия в адрес Вани. Сразу после отбытия медицинского кортежа очень чистоплотная и в меру брезгливая подруга поклялась, что больше никогда не будет связываться с животными, намыла и намела свою квартиру, пропылесосила все остатки Бляшиной шерсти, собрала мусор и вынесла его на лестницу. В этом многоэтажном доме был мусоропровод, но он не работал, дворники каждый день расставляли через этаж и собирали баки для мусора, что требовало их необычайной сноровки, а от жильцов терпения лестничных ароматов. К такому баку ванина подруга и понесла свой пакет с мусором, уже думая о том, что сейчас примет душ и отправится на какую-нибудь вечеринку снять стресс, восстановить гормоны и гармонию во Вселенной. Аккуратно, двумя пальчиками приподняла она крышку бака и, в том месте куда намеревалась бросить пакет, среди других соседских пакетов, картофельных очисток и яичной скорлупы увидела.... Да. Кошачий трупик. Зооигрушка была брошена сюда же, а сверху ровным слоем высыпаны остатки бляшиного корма.
Что в этой истории могло случиться дальше - пусть воображение читателя ему подскажет, если сможет. С нашей стороны добавить точно нечего, конец, точка. Ах, да. Имя. Читателя уже давно, аж с самого начала, интересует фокус с именем героини. Да? Так и что же? Родители дали реб;нку имя Иоанна. Не поскупились в самовыражении. Ну а на людях, по-простому, по-русски девочку стали звать Ваня. Немного комично, но, если вдуматься, ничего особенного. И никаких подтекстов в этом уж точно нет. Девочка подросла, превратилась в девушку, в женщину, но Ваня - милое, доброе имя так хорошо шло ей, что иначе и быть не могло.