Имя на поэтической поверке. Николай Анциферов

  На родине, в Макеевке, да и во всём Донбассе,  до сих пор нету другого поэта, кроме Николая Степановича Анциферова, (28.10.1930. Макеевка – 16.12. 1964.Москва), который с такой силой, искренностью, прямотой,  выразил в стихах основную суть судьбы шахтёра, этого «подземного человека».

  Поэт сам побывал в шкуре шахтёра, хлебнул горького, и потому воспел его труд, в стихах предельно правдиво, с любовью и уважением.

       «Вельможа».

Я работаю, как вельможа,
Я работаю только лёжа.
Не найти работёнки краше,
Не для каждого эта честь.
Это – только в забое нашем:
Только лёжа – ни встать, ни сесть.
На спине я лежу, как барин
Друг мой - рядом, упрямый парень:
«Поднажмём!»
И в руках лопата
Всё быстрее и веселей.
Только уголь совсем не вата:
Малость, крепче и тяжелей.
Эх и угольная перина!
Не расскажешь о ней в стихах.
Извиваешься, как балерина,
Но лопата играет в руках.
Отдохнуть бы минуту, две бы!..
Отдыхаешь, когда простой.
Семьянин говорит о хлебе,
О любви говорит холостой.
Но промчится пару минут –
И напарник мой тут как тут.
Шепчет: «Коля, давай, давай!
Вместе взялись, не отставай!»

По спине снова пляшет кожа.
Я дружку отвечаю: «Есть!»
Я работаю, как вельможа.
Не для каждого эта честь.

Это стихотворение "Вельможа", было  удостоено чести, быть опубликованным в Антологии русской поэзии ХХ века, "Строфы века", 1999 год, составитель Евгений Евтушенко.

  Весной 1952 года в редакцию молодёжной газеты «Комсомолец Донбасса» зашёл невысокого роста паренёк в резиновых сапогах, в дешёвом пиджачке и кургузой кепочке.

  Стряхнув опилки с сапог, глухо спросил: «По стихам кто здесь работает?» Ему указали. Паренёк шагнул к столу и протянул несколько тетрадных листов.

«На вот, глянь». Так впоследствии вспоминает «крёстный отец» поэта, его первый творческий наставник писатель Анатолий Мартынов.

Стихи тут же пошли по рукам. А через несколько дней появились в печати. Немного грубовато, с лукавинкой, но в то же время с явной теплотой автор рассказывал землякам о своих друзьях-шахтёрах.


И Донбасс впервые услышал имя, которое вскоре станет известно всей стране – Николай Анциферов.

  Николай Степанович Анциферов родился 28 октября 1930 года, в потомственной шахтёрской семье, в городе Макеевке.

  Его биография в его стихах. Детство – такое же, как у большинства мальчишек, выросших в шахтёрских посёлках.

  Оккупация, отчего края гитлеровцами, в 1943 году город Макеевка был освобождён, послевоенная разруха.

  Учёба в горнопромышленном, с 1943 по 1947, училище и. наконец не по летам тяжёлая самостоятельная работа:

«В том голодном сорок седьмом
Я, голодный, семнадцатилетний,
Хлеб пошёл добывать горбом…»

  О первых своих производственных трудностях и огорчениях поэт напишет впоследствии с добродушной улыбкой. Ведь «шахтный электрослесарь пятого разряда», как на крыльях впорхнувший в горняцкую нарядную, был встречен здесь, мягко говоря, без особого энтузиазма.

  Но уже вскоре он с нескрываемой радостью слышит за спиной одобрительные голоса соседок. И отец почётный шахтёр « называл меня дома Колькой, под землёй Степанычем зовёт».

  Когда же «батьке» перевалило за 60-ть и его стали провожать на пенсию (вообще-то шахтёры уходят на заслуженный отдых в 50-ть) сын скрупулёзно подсчитал:

«Двенадцать лет шахтёр
Не видел свет,
А под землёю годы эти прожил…»

  Оказывается, если сложить все смены, проведённые отцом под землёй, набирается целых 12 лет беспрерывного (и беспросветного!) труда.

  Пятая часть жизни!

  Наверное, найдутся скептики, которые усомнятся, разве можно, дескать, всерьёз жалеть о разлуке с такой каторжной работой, а тем более любить её и гордиться ею!

  Можно! Иначе не родились бы эти лихие строки, вырвавшиеся на свет из каменных недр.

«Я работаю, как вельможа,
Я работаю только лёжа
Не найти работёнки краше,
Не для каждого эта честь
Это – только в забое нашем:
Только лёжа – ни встать, ни сесть»

  Стихотворение «Вельможа», из второй книги Николая Анциферова «Молчание-не золото»-1960 год, по сути, стало визитной карточкой поэта, антологическим, наиболее употребляемым.

  Николай Анциферов сочетал учёбу в вечерней школе, с работой на шахте.

  После окончания 10 класса, послал свои стихотворения на вступительный конкурс в Литературный институт имени А.М. Горького, в Москве.

  Пройдя конкурс, поступил, и в 1962 году закончил институт.

 Сразу стал работать в Москве, в журнале «Москва», заведовал отделом поэзии, два года, до конца своей жизни.

  Оптимизм, юмор – характерная черта поэзии Николая Степановича Анциферова.

И именно эту особенность его таланта высоко ценил поэт Александр Твардовский, (08.06.1910-18.12.1971), автор поэмы «Василий Тёркин» (1941-1945), самое известное произведение которого -  это цепь эпизодов Великой Отечественной войны.

  После войны, Александр Твардовский, работал главным редактором толстого литературного журнала «Новый мир».

  Николай Анциферов был близок к Александру Твардовскому, образностью речи своих героев, богатой поговорками, притчами, прибаутками.

  Он мастер диалога и полилога, (полилог – разговор многих участников, при этом предполагается, что роль говорящего переходит от одного лица к другому, в противном случае разговор превращается в монолог).

Вот, например бытовая сценка их стихотворения:

       «Смотрины»

- Вы слыхали? Подумать только! –
Бабы ахают – Ну и ну!
Отчубучил Анциферов Колька!
Из Москвы приволок жену…
 - С маникюром?
 -Кажись, с маникюром…
 - И в мущинских штанах
 – Нет, кажись.
 -А лицо?
 - Так себе…
 - Хороша!
 - Ничего…
 - Да больно тош-ш-ша-а…
 - В чём душа…
 - А кому пойдёт впрок
Тамошняя пища:
Утром - чай,
В обед-чаёк,
Вечером-чаище…
Всю неделю по всякому поводу
Тараторил смотринный штаб:
 - Молодая ходила по воду…
 - Не косится на здешних баб…
 -В результате насчёт москвички
 -Заболевший вопрос решён:
 «Есть москвички – отпетые птички,
 Есть - пригодные и для жён».

  Существует выражение: «Вышел из народа…». Николай Анциферов не выделял себя из шахтёрской массы, не отстранялся от её нужд и радостей.
 На разлуки с «кормилицей шахтой» бывали. После окончания вечерней школы поступил в Московский Литературный институт имени А.М. Горького.

  Но домой приезжал при первой возможности. Не пропускал матчей по футболу донецкого «Шахтёра», за который преданно болел.

  Как-то раз в Литературный институт пожаловал собственной персоной французский  философ и писатель Жан Поль Сартр(1905-1980), который в 1964 году отказался от Нобелевской премии по литературе. Формулировка к премии гласила:

«За богатое идеями, пронизанное духом свободы и поисками истины творчества, оказавшее огромное влияние наше время».

  Жан Поль Сартр присутствовал на выступлении молодых советских поэтов и поэтесс.

И каждому, - почти каждому! – задавал единственный вопрос:
 - Почему молодой человек, вы решили стать поэтом?

И переводчик, - сотрудник КГБ, - переводил добросовестно – в зале были студенты и преподаватели, понимающие французский язык.

И поэты отвечали:

«Чтобы быть полезным своему народу» - говорили одни.
«Хочу воспеть мозолистые руки рабочего класса!» - вторил ему следующий.
И прочие пииты давали такие же «правильные», очень правильные ответы.
Жан Поль Сартр явно скучал и не скрывал этого.

  Но вот на сцену вышел толстогубый парень, с залысинами, и начал читать стихи:

«Я работаю как вельможа,
Я работаю только лёжа…»
И дальше было ясно, что «вельможа» - это шахтёр и уголёк он рубает только лёжа, в узком штреке…

Хорошие, прямо сказать, стихи. Уровень большого таланта. Даже в подстрочном переводе на французский это чувствовалось!

  Жан Поль Сартр встрепенулся. Где эти скучающие глаза, где эта старческая сутулость, - старик в понимании студентов Литературного института, в то время Сартру было только 55!

 - С тобой всё ясно, юноша! Ты здесь находишься по причине таланта. Талант и только талант может воспеть свою работу… Надеюсь, это ты тоже понял!? – перевели «вельможе» слова Сартра.

Поэт захохотал и сказал:

 - Я захотел стать поэтом потому, что знаю – девочки любят поэтов. И чем лучше из меня будет поэт, тем сильнее меня будут они любить. Даже с такой рожей, как у меня!

  Жан Поль Сартр вскочил со своего места, обнял паренька и произнёс:

 - Ты красив! Из тебя выйдет поэт. И – большой! Из тебя. Единственного!

 Как твоя фамилия? Я буду следить за тобой.

 -Колька. Николай Анциферов.

  Ох, лукавил Николай Анциферов, к тому времени у него было много чего написано и не ради женских чар стал он писать честные, а потому, «антисоветские» стихи и поэмы, о которых ни Сартр, ни его литературные учителя не знали и не догадывались, что в этом студенте, прикидывающимся валенком, в уличном мальчишке, приехавшим из далёкой Макеевки, живёт большой поэт.

  И то, что его Жан Поль Сартр выделил из всех, наверное, повлияло на то, что он стал москвичом и стал «рубить уголёк» в столице нашей Родины – после окончания института, стал заведующим отделом поэзии в толстом литературном журнале «Москва».

  В столице Николая Степановича быстро заметили. Стали приглашать на творческие вечера. Афористичные, отчеканенные строки часто ещё до публикации становились широко известными в литературной среде.

  При жизни Николай Степанович успел выпустить 4-е книги своих стихов: «Дайте срок…»-1956, «Молчание – не золото»-1960, «Подарок»-1961, «Случайный гость»-1964.

  Ещё 4-е вышло после ухода из жизни Николая Анциферова: «Избранная лирика»-1965, «»Избранное»-1966, «Шахтёрская лампочка»-1977, «Донбасс, колыбель моя»-1984 год.

  Стихотворения Анциферова высоко оценивали: Н. Тихонов и Я. Смеляков, Н. Асеев и С. Смирнов, Василий Фёдоров и Н. Рубцов.

  Николай Анциферов дружил с Николаем Рубцовым, (03.01.1936.-19.01.1971.),также выпускником Литинститута. Впоследствии двух Николаев до конца жизни связывала крепкая дружба.

 А когда Анциферова не стало, Рубцов посвятил его памяти одно из своих лучших, загадочных по пронзительности чувств и печальному предвидению стихотворений».

«Зовёт он тоскливо, как вьюга!
И я. содрогаясь иду
На голос поэта и друга
Но – пусто! Меж белых могил
Лишь бродит метельная скрипка…
Он нас на земле посетил,
Как чей-то привет и улыбка»

  Увы, стихи оказались пророческими. Будто впрямь на голос поэта и друга ушёл из земной жизни и сам Николай Рубцов, через пять лет, кстати, написавший, пророчески, в стихотворении:

 «Я умру в крещенские морозы…»

  Николая Рубцова не стало на крещение 19 января 1971 года, но светит его знаковое, визитное стихотворение «Звезда полей».

«Сказать имею право!» - решительно заявил Николай Анциферов в своей первой книге: «Дайте срок», 1956 год, город Сталино (Донецк):

«О Донбассе пишут в географии,
Что Донбасс – край угля
и металла.
Верно. Но для полной биографии
Это очень сухо, очень мало.
Кажется, есть песня о Донбассе,
Терриконы и копры воспеты.
Я хочу сказать о земляках.
Может быть, получится коряво,
Всё-таки
Горняк
О горняках,
Как могу,
Сказать
Имею право».

  Впрочем, такой литературный герой, нравился далеко не всем. В периодической печати хватало и критики на знаменитого шахтёрского поэта.
 
Критик Мирон Петровский едко, с сарказмом отзывался о лирическом герое поэзии Анциферова.

  По его мнению, главный персонаж стихов Анциферова – молодой шахтёр – выдуман автором, слишком положительный, примерный, порывает со всеми недостатками: пьёт исключительно безалкогольное, не играет в азартные игры, а если днём на работе разругается с бригадиром, то шутя и ненадолго.

Советский поэт Дмитрий Кедрин (1907-1945), метко заметил: «У поэтов есть такой обычай, в круг, сойдясь, оплёвывать друг друга».

  Среди поэтов, которые собираются в союзы, объединения, как правило, бытует недоброжелательство, зло и зависть к более талантливому, успешному коллеге.

  Не минул этой участи и поэт Николай Анциферов.

  Некоторые стихи удалось впервые опубликовать, лишь через много лет после смерти Николая Анциферова.

  Ведь его шахтёры – не плакатные «солнцерубы», а нормальные «подземные» люди в их неприкрашенных буднях и бесхитростных праздниках.

  Но даже в подведомственном ему отделе (возглавлял поэтический отдел журнала «Москва»), он не мог напечатать свои подлинные стихи, которые журнал «Донбасс», опубликовал после его  неожиданной смерти.

  И лишь в 1991 году в журнале «Донбасс» была опубликована подборка ранее не издаваемых стихотворений.

  В поэме «Нахаловка», написанном Анциферовым ещё в пятидесятые годы, есть небольшой эпизод.

  В Нахаловку, в этом шахтёрском убогом городке - посёлочке, забытой Богом и начальством, шахтёры соорудили себе для жилья убогие лачуги.

  И, мимо этих покосившихся домишек «на легковых автомобилях деляги катили в коммунизм» - приехал посредственный режиссёр, снимавший фильм о дореволюционном Донбассе и…страшно обрадовался, увидев скособоченные домишки шахтёров, разбитые дороги, грязь и пьянство потомственных шахтёров.

 О – о, как обрадовался этот режиссёр – ему видите-ли,
не надо строить дорогих декораций.

  По словам Николая Степановича, в основе этого эпизода лежал реальный факт.

  И в этом же фильме Николай Степанович играл ярко в массовке. За трояк. И пропил этот трояк за упокой души своего товарища-шахтёра, зарезанного в пьяной драке.

«Глядит посёлок в полудрёме
Уж не один десяток лет
И ничего не видит кроме
Шахтёрских радостей и бед».

  А шахтёрские радости – это беспробудное пьянство, после долгих и утомительных смен.

  Предсказания Жана Поль Сартра, к сожалению, не сбылись, поэт не успел стать большим. Поэт Николай Анциферов покончил с собой в 1964 году, 16 декабря, прожив 34 года – у него развился «есенинский синдром», или то, что называлось до Октябрьской революции «болезнью российских литераторов или пьянством.

  В некрологе, опубликованном в «Литературной газете» говорилось:
«Умер поэт большого и самобытного таланта… Поэт жизнелюбивой и весёлой натуры, он был так молод и полон замыслов… Николай Анциферов был ещё весь впереди…»

  Всё верно в этих словах. Многое он не успел сказать.

Но ещё обиднее, что даже сделанное Николаем Анциферовым до сих пор по-настоящему не оценено. Практически малодоступны и его стихи. Не все стихи, при жизни поэта, проходили цензуру, для публикации.

  Похоронили Николая Степановича Анциферова  на Ваганьковском кладбище столицы.

  Среди тех, кто пришёл проводить в последний путь члена Союза писателей СССР, Николая Анциферова, были: Евгений Евтушенко, Михаил Светлов, Роберт Рождественский. Белла Ахмадулина.

  Имя лучшего шахтёрского поэта, Николая Анциферова, которым он был признан ещё при жизни, носит одна из библиотек города Макеевки, а также городское литературное объединение.

Из поэтического наследия Николая Анциферова.

       «Я солнцу рад»

Когда я выхожу из-под земли,
Так улыбаюсь солнцу
Будто с ним
не виделся сто тысяч лет и зим.
И вдруг увидел,
 Выйдя из земли.
Домой я мимо кладбища иду.
Я воздух пью – и не могу напиться.
На нашем кладбище, как
в городском саду:
Цветёт акация, насвистывают птицы.
«Привет, ребята. Я опять в гостях»,
Скажу, сняв кепку, холмикам
              могильным.
И под акацией с травинкою в зубах
Усну беспечным молодым и сильным.
Я час просплю. А может быть,
              все пять.
Меня разбудит родственница чья-то
И скажет, что наклюкался опять,
Что ничего не дорого, не свято.
Вы, люди-судьи, не всегда правы:
Я пьян не от бутылочного зелья –
Я опьянел, придя из подземелья,
От свиста птиц, от зелени травы.
Но я перечить женщине не стану.
Я виноват.
Я извинюсь.
Я встану.
Уйду, не подымая головы.
А завтра выйду из земли,
Будто с ним
Не виделся сто тысяч лет и зим
И вдруг увидел,
Выйдя из земли.

       «Из детства»

Темней угля
Он приходил с работы.
 - Дитя не вымажь, - говорила мать.
А я до слёз горел тогда охотой
               отца
Такого грязного
               обнять.
Мне батька позволял намылить спину,
Я это делал с радостью большой,
Но счастлив был всего наполовину,
И, словно в цирк, просился я в забой.
Мне так хотелось побывать на штреках!
Но слышал неприятнейшую весть,
Что я всего лишь четверть человека,
Что нужно мне два пуда соли съесть.
Я стал врагом кондитерских изделий
(Солил похлёбку с батькой наравне)
И отмечал свой рост семь раз в неделю
Царапиною ногтя на стене.

Я писать не смогу
В непривычных условиях,
Если всё под рукой
И нужды никакой.
Непременно застряну
На первом же слове я,
Сдавят горло петлёй
Тишина и покой.
…После смены не будут
Сушиться шахтёрки.
Я не буду бояться
Обвалов во сне.
Не услышу подземной
Такой поговорки,
От, которой порой
Даже уголь краснел.
И не будет друзей,
Молодых, угловатых,
Цену знающих хлебу,
Понимающих труд.
И не будет неписаной
Праздничной даты –
Для восторженных криков:
 - Получку дают!..
А без этого я
Буду лишним на свете.
Перед жизнью останусь
В неоплатном долгу.
Я родился под шум
Вагонеток и клети,
Потому и без шахты
Я жить не смогу.

Завистники, по поэтическому цеху, обвиняли Николая Анциферова, что кроме шахтёрской тематики, он ничего не сможет написать. Вот одно из редких стихотворений, опровергающее, это досужее мнение:

       «В соседней комнате»

В соседней комнате гремит посудой мать,
А мы целуемся, уставившись на двери.
Никак не хочет мама нас понять,
Не хочет нас самим себе доверить.
И поминутно шлёпанцы шуршат,
Без стука и без кашля мать заходит.
Всё что-то ищет, ищет не спеша –
Так занята, что нас не видит, вроде.
Чего ходить без дела взад вперёд?
Сходила в магазин за солью, что ли.
Эх, мама! Уважаемый народ.
На вас, порою злишься поневоле.
Мать ходит, мы навытяжку сидим –
Точь-в-точь солдаты перед генералом.
Известно: хорошо быть молодым.
Неужто, это непонятно старым?

       «Угольная пыль»

Она полезна ли, вредна ли –
О том пусть думают врачи.
Ещё в пелёнках мы узнали,
Что пыль, конечно, не харчи.

Но под землёй её вдыхая,
Совсем не думаю о том,
Что-ах! – какая пыль плохая,
Что с нами станется потом.

От пыли мы страшны, как черти.
Но на здоровье жалоб нет.
Не знаю точно – сколько лет,
Но будем жить до самой смерти.

       «На этом доме:»

На этом доме не прикрепят
Мемориального квадрата.
Прохожего не бросит в трепет
Напоминанье, что когда-то
Здесь жил шахтёр:
Слова и даты.
Подумаешь, какая драма!
Я как шахтер не претендую,
Чтобы расходовали мрамор
На пустяковину такую.
И горевать об этом нечего.
Шахтёр не мастер сыпать жалобы.
Не надо нас увековечивать,
А не забыть
Не помешало бы!..