Сборник Мирона

1) Фрагмент Геворкяна

Идут под парусом герои,
Вскипают пенные валы…
Да! В этом месте должен морю
Рифмованные спеть хвалы:
Течёт, без края и покоя,
Его бесформенная ткань,
Любой изгиб земного слоя,
Как пластилиновая длань.
Перенимает, в теле торя
Своём кипящие дорожки.
Волна с волною жарко спорит,
Солёно хлопает в ладошки.
О каплю капля звонко бьётся
И глухо плюхается о борт.
Пучина страшная смеётся,
Раскрывши васильковый хобот.
Трясётся путник дробью страха –
Ему стихия, что могила,
Такому море станет плахой,
Смертельной свахою немилой.

Но есть ещё моря другие:
Такие, где легко и честно,
Где шепчут брызги голубые
И чайки белы как невесты.

Там твой корапь плавучий дом
А море добрая ютитель.
Тебя заполнит вязким сном
Сия мятежная обитель.
Она решает лишь одна,
Каким на берег возвратишься –
Здоровья полон и ума
Или всего того лишишься.
Для крепких, чётких мужиков
Поход по морю лишь забава.
Расклад другой для слабаков,
И потому их в море мало.
Синеет якорь на руке,
В зубах зажата папироса.
Он смотрит вдаль. И вдалеке
Далёк от мыслей и вопросов.
Вот кит резвится, вот волна,
Как заяц скачет, бурно пенясь.
Молчит моряк: кричит вода,
Крутыми пенками кобенясь.

А он, бесстрастный и простой,
Весь полосато-расписной…


2) Фрагмент Ихтиандра
Коли дана тебе способность,
Возможность жить без суеты,
Ползи в инакую ничтожность
Подальше дня и черноты.
Ползи в себя, умри спокойно,
К чему бесстыдная тщета
Тому, кто в ходе мыслей стройных
Имеет право быть всегда,
Не выползая за пределы
Необозначенных границ,
Пасущих сладкие уделы
Пустой души незримых птиц,
Что так навязчиво кружатся
Вокруг телесной злой тюрьмы
И так обыденно ложатся,
Не жаждя выйти изо тьмы?

Допустим, выйти на порог
Своих фактических желаний
И их воспроизвесть. Есть толк (?)
От сих бессмысленных дерзаний,
Пред миром тоньше шелухи,
Качаясь словно коромысло,
Природе мозга вопреки,
Что борется с унылой мыслью:
Вот набегут сейчас враги –
Сомненья, страхи, чувства, числа.

Вот я спою, вот я станцую,
И что?
Пред вами я гарцую,
Как конь взбесившийся в пальто.

И вся активность-позитивность –
Ххуйня, заёба и фиктивность!

3) Нагим приходишь в мир прекрасный,
Пустым вершишь путь многострастный.
Пустым – в том смысле, что без тела,
Душа ж как пела, так и пела.
Ей твой приют – лишь миг бывалый,
Ей твой каюк – лишь сумрак талый.
Меж тем: в бессилье пред соблазном
Преодолеть свою натуру
Бежишь от жизни безопасной
В иную, дикую, структуру.
Где мимолётные тревоги
Кончают мельтешить во-оки.
И их несчётные причины
Проходят без последствий мимо.

Кудрявость этаких событий
Не превозмочь всем златом света.
Соцветье их – клубок из нитей
Дорог, запутавшихся где-то…

4) Фрагмент Ихтиандра

И тальк скрипит, лопатки зябнут,
А по вершинам свет несётся.
Безмерный визг души прохладной
В самом себе вдруг раздаётся.
И сердце сферы многочастной –
Как плод, разбрасывая соки,
Нектаром манит, и опасность
Кружит и путает дороги.
Вот здесь и быть всему живому,
Вот так и жить угрюмо-сонно.
И путь твой дерзкий не прервётся,
И гонг к началу раздаётся:
Игра сама настигла жертву,
И сей процесс уж не прервётся.

В основе гущи бестелесной
Сокрыты смехи поднебесной,
И столь они проникновенны,
Что взглядом распыляют стены.

Вот призрак, ряженый в доспехи,
Вот чуткий признак, без помехи
Препроводящий центр в кривую,
Выстраивает озорную,
Хоть и бессмысленную схему
(но нам куда важнее темы,
способные объять масштабно,
не рассыпаясь, мысля хладно,
переверстая дроги, ах ты (…)
неся залог никчемной вахты)…

5) Фрагмент Ихтиандра
Лукавый валежень натурный
-Лишь оттиск нелитературный,
Архитектуры смысл ажурной,
Что предназначена для тех,
Кто вещи всякие попутно
Преобразует в поминутно
Преобладающие звуки
В прицеле радостных утех.

6) Фрагмент Ихтиандра
Колени спрятаны в поджилках,
В запястьях втиснуты пружинки,
Чтобы, чуть что, сказать: «А между
Двух непотребств не скажешь – те ж, да,
Вот не совсем, не те пока что,
Что были вложены отважно.
И коли кАшпо (иль кашпО)
Из сени горестных сомнений
Лицо скрывает и колени,
Влачась вдоль тела одного,
Струясь вдоль мелочи легко,
Влезает в гулкие мгновенья
И, не таясь, скворчит с того,
Что было вовсе из всего,
Не подвергаяся гоненьям.
Сомненье точит оттого…

7) Фрагмент Ихтиандра
Педальнохожая система
Расхожа ровно лишь на столько,
Сколь разум, стоя пред дилеммой –
Уйти-ль из тела или только
Примерно наказать движеньем
В те области, где много значит
Лишь отзвук звукоумноженья
Эх предназначенных задач
Для тех, кто более привычен
К периодическим отличьям,
Чем к дорасходу матерьяла
На то, чего в природе мало-
Примерной доблести рукастой,
Да превосходности над кастой
Опять же тех, чей разум – довод
К тому, чтоб всякий раз, неловок
И неуклюже мозговит,
Добраться сути норовит,
Но тем смешон и злат – осколок
Планетной сущности ядра
Всего, что составляет повод
Искать наружности добра.

Таким реклама не нужна –
Они подобны пчеловоду,
Что, отвлекая всех от мёду,
Спешат добраться до нутра,
Составив сущность сей породы –

Ведь без его власатых рук
Возможно высохнет сей куб
С янтарной влагою пахучей,
Так сам он думает, вонючий,
В дыму, одетый в клетку-маску,
Чтоб не запомнили гримасу
Угрюмо-жадно-сжатых губ.
А полосатые жужжачки,
Как менеджер в златой горячке,
По капле собирают дань,
Складируя её в лохань.

8) Фрагмент Ихтиандра
Произойдёт однажды, что
Круг солнечных часов сомкнётся,
В тщетой заполненном колодце
Забьётся густо в решето
Дней, теснотою полоненных,
В осаде полумраков сонных
Свернётся будто молоко
Под взглядом ветров благосклонных,
Одетых в облаков трико.

9) Фрагмент Ихтиандра
И вот он здесь. От сих до сих.
Ждёт новых странных приказаний –
Отнедь он будет ащеть их –
Смому подобных суть исканий
Отверстой полости всего,
Что мир вбирает промокашкой
И игнорирует кино
Свой структурой мозга, тяжкой
Инакостью спины добра,
Повергнутой в оцепененье –
Стоишь от ночи до утра
Ты у окна. Гоня сомненья.

В окне – безустальные дни –
Убийцы младости и страха,
Хоть их гони-перегони,
За ними пустота. И паха-
рь синевы густой безбрежной –
Беспечный ветер, тихий, нежный,
ЧертИт дороги в небесах,
Играет в девичьих власах.

10) Стихотворение из сборника Юный Слон
Хотел вам рассказать за Сингулярность,
Что множится и рвётся во всея,
Природа нас щекОтит, света дальность
РазъещекОчивает вспять, гоня-гоня.

Премногая направленность, упорство
Пугают обывателя слегка.
А космосу на это рок-к-ролство
ГидАтушки оладушки-дада.

Как та, самоконкретнейшая мгнажда,
Как те, недоскукоженные чмы,
Бежишь дробясь в изнанке чебурашьей,
Летишь в смехо-хохОчущие сны.


11) Стихотворение из сборника «Стихи для Книги о любви»
Её он видит в свете перекрас
И в пылких невзираемых мгновеньях
Опустошает собственно зараз
Истоки чувств и чуткость этих звеньев,
Из вдохновений состоящих в неуемьях
Беспошлинной виновницы влачась,

Как пахарь без машины и сохи,
Как конник без седла и без ноги –
Ноги стремлений горестной негИ,
Я извиняюсь – нЕги – бурлаки
Уж тянут небывалое шмотьё,
Везут его сквозь пылкое жнивье,
Сквозь житие количественных стражд
Через препоны качественных мгнажд.

Куда ж вы, я хочу им закричать!
Куда ж вы держите, как прочите начать?
Приветственная сколь важна печать,
На сколько здесь ее подельничеством гнать –
Да, гнать здесь не в окОм переулкОм,
А скрозь, бытописуясь кувырком.

Её он видит важницей судьбы,
Да странницей, да ласковей мольбы
О тех, кто не успел остаться жив
В объятиях любви реально быв.

12)    Стихотворение про Кота из сборника «Стихи для Книги о любви»
Облезлый кот - гонимый, нелюбимый,
Своей осенней либидОй томимый,
Как выброшенный кит мечусь тревожно,
Возжаждавший, крадусь неосторожно,
Скрывая визг души и звон, касаясь,
Все время задевая, спотыкаясь,
Как плужник оставляя борозду,
Лечу и падаю, втыкаюсь и ползу.

Средь городских пейзажей и трамваев,
Свою любовь как смерть подстерегая.

Чтобы обнять и в спину ей дыша -
Пока не отлетит моя душа.

Никто не пожалеет. Девять жизней -
Ярлык, и повод быть со мной капризней,
Как можно жёстче, в голову травмат,
И это еще лучший вариант.

Я не боюсь ни боли, ни врагов,
Но сердце бьётся в злых руках оков
Непониманья сущности кота
И личности под шкурою скота.

Да, весь потасканный,
облезлый. растолстевший,
Все девять свои ходок одолевший,
Я сохранил улыбку и тепло,
Сквозь ворот жизни,
Острый как стекло.

Уходит жизнь во тьму,
И сны - окошки
Мне больше не открыть и не найти.
Мне не за что держаться, кроме кошки,
Которая попалась на пути.


...,
Природа молча принимает
Несправедливый свой закон,
В котором чувства прогорают
В котле сомнительных препон.
Сознанье суть определяет
И мнит, и помнит – тождеством
Задач, удач и дач не знает –
Не исполняет, и притом:
Её основ судьбу и жажду,
Какие только могут быть,
Её чудес, что дремлют в каждом
Из нас, - не сможет полюбить.

13) Из сборника «Истории»
Футбольный матч.
Искали дыру, а нашли кенгуру.
...С Виталей Печерским пришли на футбол. Долго искали закуток, чтобы накуриться. Нашли неприметную дыру. Залезли, раздули, на середине папиросы открылись невероятно огромные двойные ворота, стало везде светло. Дыра превратилась в внутренность стадиона. В ворота вошли примерно 50 ментов. Выстроились в 3 метрах от нас, встали навытяжку. Смотрят прямо, подбородок четко по линии. Командир рявкнул заклинаиие, бойцы слаженно громыхнули в ответ, дубль. Разворот. Все уходят, дверь закрывается. Молча докуриваем косяк, выходим на дрожащих ногах.
Всё, куранули, пора на футбол.

14) Фрагмент лженаучной части трилогии о тынгризме «Введение в Тынгризм»
(?) Трюизм (в просторечье: трюйизм)
Трюизм - один из наиболее распространённых видов тынгрического переноса (не путать с аналогичным термином вне теории тынгризма), при котором перенос производится независимо от типа начальной конструкции, и при котором данная конструкция в большинстве случаев меняет свой тип настолько, насколько велика глубина переноса. Глубина трюизма измеряется в трюалях и зональных трюалях. Один трюаль равен кубическому корню из 2/7 зонального трюаля. Величина одного зонального трюаля определяется количеством последовательных переносов, при переносе которых в область тынгрических корней, и образуется, в качестве конечного результата, поле для обязательного переноса, знакомого нам под названием трюизм. Трюизм включает в себя два понятия: монотрюизм (трюальный монотрюизм и нетрюальный монотрюизм) и, соответственно, политрюизм (модальный политрюизм и зональный политрюизм). Трюальный монотрюизм измеряется только в трюалях, а нетрюальный монотрюизм вообще не измеряется. Модальный политрюизм состоит из неопределённого множества трюальных монотрюизмов и измеряется в трюалях и в 6-й степени геометрической прогрессии двоичного зонального трюаля (двушестичный трю-зональ); но, если в политрюизме при выпадении корней в сферу частичного агидатоморфизма (частичный агидатоморфизм - это заключительная операция сужения корней при переходе в регулярное состояние, когда свойства гидатопироморфизма и гидатотынгризометонемизма объединяются на серединном этапе и, нейтрализуя друг друга, полностью перестают воздействовать на точки схода редукций, подобные суперсегментным точкам схода редуктивных индукций.) отдельно взятый трюальный монотрюизм находится в состоянии временного нетрюального монотрюизма и, в результате, не измеряется никак - только тогда мы можем прибегнуть к системе двушестичного трю-зонального измерения, поскольку двушестичный трю-зональ не только измеряет, но и изменяет измеряемый впоследствии трюальный монотрюизм в состоянии нетрюального монотрюизма перед измерением. Этот способ невозможно применить на нетрюальном монотрюизме, так как было уже выше сказано: нетрюальный монотрюизм не измеряется, и это правило исключений не содержит. Зональный политрюизм встречается очень редко и несёт в себе возврат ударных конструкций на их прежнее место - в круговорот модальных связей, которые он формирует в зональные.

15)   Фрагмент Книги о любви
ПЕЧЕНЬ УМОЛЯЕТ БУРАТИНО БЫТЬ УМНЕЕ:
Мой добрый, умный, любимый хозяин. Я, твоя печень, твой ровесник и лучший друг, я превозмогаю собственную суть безмолвного органа, чтобы обратиться к тебе. Я выхожу из рамок безмолвного куска мяса, так как больше не могу молчать, ибо твоё отношение ко мне запредельно безнравственно, унизительно равнодушно, житейски тупо и просто по-человечески – непорядочно. Я терпела в молодые годы, когда ты только еще робко ступал на неокрепших алконожках по этому интересному и тернистому пути чемпиона по пьянству. Я деликатно промолчала, когда ты очищал через меня семьдесят шестой и прочие вкусности, я делала вид, что ничего не замечаю. Когда ты валялся в героиновых комах. Но всё меняется, и вот – я перед тобой стою на коленях: заклинаю чем хочешь, умоляю тебя – прекрати употреблять что ни попадя в таких огромных количествах, я же сломаюсь! Поверь, я верна тебе и очень сильна, другая давно бы уже ушла от тебя. Но я ценю то, что есть. И сегодня я обращаюсь к тебе человеческим голосом, рассчитывая снискать эффект хотя бы удивления и – как следствие – взаимопонимания, заметь, я поспешно вставляю лексому «взаимо», так как с моей стороны всё гладко – я НА ТВОЕЙ СТОРОНЕ! Прошу тебя всем тем, что во мне заложено – пей и употребляй вредные вещества хотя бы с толком, расстановкой – не пытайся побить рекорды, ведь любой рекорд кончается стеной. На этом обрываю свой монолог, ведь я всего лишь обычная печень – твой лучший друг и верный слуга. Пожалей меня, если не хочешь пожалеть себя!
Твоя печень, мой добрый и внимательный господин. Я превозмогла свои свойства и обратилась к тебе на человеческом языке, услышь меня.

16) Фрагмент Книги о любви
Что там Миронов. Жив ли? Вроде, нет. Хотя Секретарь не дал никакой информации, при этом еще неизвестно, где сама Секретарь, ну эта жива, по крайней мере, с такими мало что происходит. И весь наш спектакль – для нее - лишь повод попасть на страницы. Очень, все-таки, ограниченное техзадание, не к чему прибегнуть на первый взгляд… Ежели только не к самому слову «прибегнуть» прибегнуть, что в нашем случае является не худшим. Хотя и не единственным вариантом.
Онемев как всегда от внутреннего восторга, я плетусь дальше с кучей мыслей в голове: «Брюс Ли. Изнанка сути. Многотропность. Какая-то папайя. Мгнажды эти… Велопсевдоабстрационизм. Кромление. Неистовство. Истома»… и более развитых, нежели те, что выше: «Какая-то иднакая околесица …. Слабовыраженная папайя, как продукт и как водосодержащая пространственная машина. И так далее… « - эээПро папайю придётся, видимо убрать, - рано. Эти знания пока что могут только навредить человечеству. В тот же момент, когда оное готово будет вкусить всей правды, возможно уже и такое, что и самой папайи не станет, и не к чему будет придраться, как к мерилу именно этой степени взаимосодержания, - так всегда и бывает в жизни, постигая ненужные знании, мы отрезаем возможность постижения тех из них, что – при соблюдении каких-либо условий – все-таки могут изменить степень наличия смысла в себе. Да, Секретарь? Все ли верно? Может, где-то брэнд не тот – шутка несмешная или трусы в горошек, в то время, как по всем канонам должно быть более приближено к овальным стандартам, и что Вы можете сказать про излишнюю улыбчивость взамен корпоративного свинячего выражения лица? На эти вызывающие отвращение и справедливое негодование "нормальных" людей супротив неадыкватышей различных, нет, вы не подумайте, я – агент Людочка – (не) отношусь к неадыватышам и (не) пытаюсь отомстить рабско-настроенной ЛУЧШЕЙ части общества, я даже совместно с ними могу восхищаться благолепием фасадов людей и правильностью гипсокартонных квадратов и обаятельностью вот этих идущих мимо улыбчивых людоедов – я восхищаюсь и ничего плохого сказать не могу. А то еще сожгут нахуй. Без запятых. Я всё понимаю – вот этот – что печень свою пожертвовал – он опасен и неинтересен. Чего не скажешь про Иоганна Васильевича Морошко, начальника сметного отдела «КэКа ПэЖэЭмКа Нефтьпромхуйсервис», у него и машина хорошая, и в галстуке всегда, он знаете какой хороший. Всегда пройдет поздоровается и на машине аккуратно ездит. И получает хорошо, свою семью в Египет возит, машина новая. И меня это как-то греет чем-то. Будто солнышко по лугу пробежало. Да возьми – и задремль на минутку, ласково моргая в глаза жукам.

Ох, отвлеклася, я - Людочка. Жуки эти совсем заполонили разум. Что там по нашему вопросу?

17) Фрагмент Книги о любви
Задумалась Людочка – что мне, мол, подобно мирончику залезть невесть куда или подобно сиротенко слиться аки  суслик осторожный? Но я ни тот, ни другой,  сама себе хозяйка и самолично буду решать данный вопрос. А знаете что… – залезу! Была не была. Соблюду свою ипостась и на миг потеряю осторожность. Вперёд!
И Людочка полезла в этот странный вход. В такой норе хорошо зимовать саблезубому тигру или семье белых медведей. Посмотрим… ЧТО – там. А зачем? Как обычно. «Низачем». Русский характер с волжским акцентом.
Да, но что же делать – ежели вдруг в норе какой-нибудь пещерный лев? Можно ему пасть разорвать… Можно содрать шкуру и ею удушить косматого гиганта… Можно выдавить ему глаза… Одной рукой схватить за нос, другой связать лапы морским узлом. Много чего можно сделать с огромным львом, если ты Джеки Чан или попросту удачливый шаолинь. А я? Шаолинь? В этой книге все шаолинь. Кроме льва, так как не может лев отжиматься сто тысяч раз в день и слушать мудрого наставника. Все-таки человек … хотя и слаб перед потоком нейтронов и лотереей событий, но все-же обладает преимуществом в силу наличия фантазии. А какая фантазия у медведя, например? Украсть мёд? Завалиться спать на полгода? Лежать в зарослях земляники? Чесаться под водопадом? Лакать сок забродивших ягод?  Читатель скажет: «Как всё жестоко в твоем представлении, о, трижды благословенная, о, Людочка», «Медведь также имеет интерес играться с медведицей, щекотать случайно попавшегося зайца, барахтаться под кучей веселых медвежат», да мало ли. Мали-ли, что взбредет в голову медведю или даже менее харизматичному саблезубому тигру, случайно могущему быть оказавшимся в данной норе. А именно:
1) …Но об этом позже.
2) ..Я обещаю вернуться к вопросу о возможностях этих зверушек.
3) ..Но пока что… путь лежит именно сюда, в этот таинственный вход,
..и Людочка, как и обещала – не думая отправилась в нору.
Может, там вообще спит Некто Максимов, местный Скороход, выпив портвейну, выгнав тигра с медведем пошукать водки, а сам – забылся, да и захрапел молча по обыкновению. А обиженный медведь и расстроенный саблезубый тигр неподалеку прячутся за березой, пока откушавший Семьсот Семьдесят Седьмого Скороход не протрезвеет. А вдруг он никогда не протрезвеет?! Протрезвее-ет. Это подсказывает статистика. Какие признаки могут подсказать наличие субъекта в норе? Зеленое стекло ноль седьмых моделей? Нету. Но Максимов мог заставить закусить ими тигра. Огромные старые носки? Но Максимов мог ими связать пасть медведю, чтобы тот не стонал и не ворчал, мешая спать усталому Скороходу. В таком случае самое безопасное – не трогать Максимова. Вы скажете, читатели: «Да что это за Максимов такой?» Но вам ответ следующий: рано про это. «Про все рано», - проворчит кто-нибудь. И тут же будет отдан медведю в качестве зайца. Из этих слов становится вновь ясно, что сталинизм повествования неизменен, и лучшее средство  утешить разум – это отказаться от собственной логики, полностью доверившись нашим правдивым буквам.

18) Рассказ из сборника «Сны»
22.06.2022:

Сегодня во сне забрали в психушку. Приковали к огромному столу, засунули в грузовик и повезли. Говорят, к переменам в жизни.

Поехали:

Сош шестой "За месяц До"
...Кошмары мучили меня полгода. За месяц до "тех самых событий" они усилили своё мрачное влияние на организм, спасало только любопытство и вшитая ирония.
Конечно же, были сны, похожие на кино.
Летал круто, как быстрый планер без мотора.
Сражался с террористами, даже отнял автомат. Трудности начались только тогда, когда напали русские гопники, угрюмые и немолодые - и, так как сон есть сон, курок, разумеется, не нажимался.

...Даже примерял терновый венец.
Это если совсем кратко.

Рушился пол в скале, люди бежали от волны пламени - панки, бабушки, прохожие...
Я один не парился. Кроме того, вообще - не бежал, а летал вокруг, разбегаясь по стене и планируя.

Умер пару раз. И снова повелся, что это правда. Сука. Умер два раза в эту ночь прямо на диване дома. Как уже и было.
Заволновался, повелся опять, что всё - теперь точно ****ец, отгулял.
Это под утро уже.
Проснулся. Фух, ё. Уснул.

Снова умер. СНОВА ПОВЕЛСЯ , что это правда. Огорчился. Снова проснулся. Начал ловить на мысли, что физически это приятно.
Начал думать - а вот бы в натуре прям ща, только без мучений.
Тут же умер. Повелся. Проснулся. Потом кошмары, кошмары, кошмары...

Затем приключения: ...выбегаю на улицу: там чехи в масках, все в черном, с автоматами. Прохожих расстреливают, кто попадётся. Все разбегаются, дети, старушки. Меня увидели - один целится. Я броском- кувырком к нему. Ёбнул в прыжке, отнял Сайгу. В меня еще несколько стреляют. Я в них.

Как шакалы кружатся, вокруг осенних деревьев во дворе. Я тоже.

ПОБЕЖАЛ.

На бегу хвалюсь прохожим автоматом. Проверяю затвор, не глядя.
Бегу домой ЗВОНИТЬ В МИЛИЦИЮ. Малолетние ауешники увидели автомат сквозь прутья забора. Спустя минуту - за мной взрослые ублюдки. Русские. Без черных одежд и масок. (А, может, и те были русские? Сейчас же все стали русские).
В левой руке у меня нарезное, они идут прямо и споро. Лица угрюмые, мерзкие, как положено гопью. У меня, понятно дело, еще и револьвер, я же во сне.
СТРЕЛЯЮ. СТРЕЛЯЮ. СТРЕЛЯЮ. Один все ближе. Остальные чуть поодаль, подбегают. СТРЕЛЯЮ В ЛИЦО ЭТОЙ ШМАЗИ.
Но это же сон, поэтому курок не жмется. В общем, мы уже так начали, вручную. Сайга тоже, ясен пень, подкачала. Сцепились в ближнем.
И я проснулся.
Опять.
Уснул.

И началось...

СНОВА, КАК БЫВАЕТ, ПОВЕЛСЯ, что умею летать. Невысоко. Разбегаюсь по стене и ПЛАНИРУЮ на бреющем полете, аки коршун.
Летаю, кругом панки. Дивятся. Сердце радуется.
Затем появился дракон: волна огня, земля уходит из-под ног. Где братан, где панки, бегут ручьем по краю обваливающейся скалы, ну и я тут рядом летаю.
И мы все съебываемся от дракона.

...Незадолго до этого примерял терновый венец, по случаю лежавший рядом на столе, весь искололся. Панки мне всё повыщипали из спины. ...Не болит...
Темно-красные цветы букетом. Пощупал: пластмассовые, конечно.

Снова примерил Терновый Венец.
Снял.
Потом вот да... полетал-полетал. И мы все побежали. И тогда еще пару реально стрёмных кошмаров. Даже описывать не буду.

Из ниоткуда - Лина, в ужасе:
-Посмотри на небо! Кого ты взял себе водителем?!!

И я проснулся.
Когда умирал - это не кошмары, кстати. Это было просто обидно.
Так что вот .. так...

Я не думаю, что это связано всё только с алкоголем. Еще и чаты, в которых все уже пересрались, и заодно палача сталина оживили...
Так что никуда не лезу. Стараюсь потише быть. А то ... вот на рок-клубовской страничке всё пишу, пишу один -одинёшенек (и стираю потом). Все уже думают, что с ума сошел, наверное.
А это почти правда.

Всех уже отхуесосил. В смысле, знакомых. Знакомых, друзей, чатлан. Больше некого. Один я здесь...
Вроде и удобно..., но и страшно уже..

И ничего не понятно. Вот жили-жили. Повзрослели. Стали уверенными, щедрыми, дружелюбными.

И однажды - смотришь вокруг - а нет никого. Понятно, что 50/50.

Но в целом: сейчас, кроме самых близких, - НИКТО НЕ ДАСТ РЕАЛЬНОЙ ГАРАНТИИ НИ НА ЧТО.

И так во всём. Лицемерие.
Слово не сдержат запросто.

СЛОВО.

Трудно сформировать верный тезис, вот он такой, как есть: "...(задумчиво): ...И ЕЩЕ - ОДНО ВЫДАЮТ ЗА ДРУГОЕ".

Как будто зверь веселится, а все и мучаются, и рады его веселить.

19) Фрагмент из второй части Художественного Тынгризма
Подонки забились в угол и оттуда трусливо взирали побоище. Ежкир выцеплял их по одному и избивал, перемежая ругательства с блевотиной, которая обильно изрыгалась могучим организмом на обувь мучимых негодяев.
Пулемётик в это время разглядывал муху, которая гадила на его электронное табло. Он хотел согнать её щелчком щупалец, но взамен несколько раз отжался и непроизвольно выкрикнул: «Хей, Пимпочка!» С ним происходило непонятное. Он явственно видел лошадь, протягивающую к нему свои длинные губы, но, подкатившись ближе, понял, что это всего лишь бокал тореновой настойки. Моргнув затворами, ПУ-7 вновь увидел лошадь. Теперь она стояла на одной копыте, прикрытой шерстяным полотенцем, и грустно смотрела прямо на пулемётика. От напряжения включилось самопишущее устройство (вот откуда нам стали известны его ощущения) и начало фиксировать всё происходящее с машиной на перфокартах. Всё происходящее с машиной в «мозге» машины, разумеется, только в «мозге» - со стороны Пу-7 выглядел абсолютно неподвижным. Он одиноко сидел в углу и смотрел на тени на стене.
Итак, лошадь опустила полные слёз глаза к полу и встала на левое колено, теперь она держалась на земле только с помощью зажатой в зубах соломинки, противоположный конец которой был надёжно укреплён в глиняной массе кувшина с синими шариками. Лошадь медленно превратилась в один из таких шариков и сама себя положила в кувшин. Очевидно по закону заменяемости из кувшина, в котором теперь хранилась грусть лошади с соломинкой в зубах, один за другим вышли - кто на маленьких ножках, кто на колесиках, а кто и просто с помощью самодельных лыжиков - восемь фиолетовых с жёлтым шариков, испещрённых нервными бликами. Они выстроились в ряд и начали разномерно подпрыгивать, и так, подпрыгивая и мельтеша, уменьшились до размеров муравья.
В щупальце пулемётика неожиданно оказалась огромная лупа с мерцающими делениями. Заглянув через призму стекла на восемь шариков пулемётик понял, что это маленький клоун на верблюдике с двумя головами, об ногу которого трётся сумасшедшая болонка с бантиком на кончике хвоста. Убрал увеличительное стекло... Те же восемь шариков. Странно. Внезапно понял: шарики - это глаза клоуна, верблюда и болонки. Возникла и ещё мысль, но тут же исчезла из памяти. Все последующие мысли столь же неоконченны и неясны. Выглядят в записи они примерно так: «Так-так-так. Где-то где-то -де-бы. Что? О чём й-й-й... Очём кто? Что такое очём. Как-как-как? Быстро мыстра, штатт-т-т... Ч. ч. ч.ч. Ах... О-о-ох-х-х... х-х-х... И-о-о-о», и так далее.

Ержик меж тем заканчивал избиение подонков. Пулемётик грустно смотрел в пол, не двигаясь и не шебурша. Его маленькое табло было перекошено.

20) Рассказ из сборника «Миниатюры»
...ВЫРВАНО ИЗ КОНТЕКСТА (воспоминания Мирона): "Играют они, короче, свою ***ню, сижу зеваю, они на нас смотрят с подозрением. Все какие-то напыщенные. ...Гребенек наш артефактовский молился на сцене на них на корточках, садился на колонки (выше голов), ползал по краю сцены. Жлобью этому очень не нравился. Типа, они играют охуенный рок, а он мешает. В итоге, Гребенщиков даже сделал случайно из корточек сальто назад на пол. Потом он вышел на улицу и скатился по каменным ступенькам 5-го года, и застрял между последней ступенькой и урной. Я стоял с дохуя гитарами и ждал, когда он выкарабкается. Менты-было пробежали мимо на вызов, но остановились и забрали Гребешка. Меня тоже. Я даже обрадовался. Максимова пытались тоже, точнее, я его звал бухой. Вот такие рокеры, ментов на нас натравили. А я считаю, мы им шоу закатили на халяву. В общем, Гребня отпустили ночью из трезвяка, а меня утром, добавив, что Гребень мудак. Согласен, кстати. Он ведь в один день с нашим Сироткой родился, а тот, во-первых, тоже еще какой мудак, а во-вторых, делал сальто и покруче: в ночном клубе он сладко-сладко и долго-долго потягивался. И начал в пьяном таще загибаться на мостик. Мы все, с его женой, мой женой, всем составом АртефакТЫ напряженно смотрели, что происходит, и мысленно тянулись помочь долбоёбу. Но он всё-таки крайне медленно окончательно перегнулся через перила и полетел вниз кувырком - он тоже приземлился на ноги и, кстати, не понял, что произошло. Он считал, что охранники выключили свет (внизу было темно) и требовал его включить - но мы его уже вытаскивали на улицу - распятого и ничего не понимающего бухого очкарика, который 5 минут назад зашёл трезвый в ночной клуб, чтобы красиво покинуть помещение, как неосознанный алкоголик-спортсмен-воздухоплаватель".

21) Стихотворение из Микро-сборника «Спопыхи и Гоги»
ГОГИ
Куропаткин и Гоги

У Гоги было три пироги.
И тот был горд донельзя как:
Пироги, мол, мои,
Я- Гоги!
А не какой-нибудь вахлак.
Хачури тупи в пумной дупе,
Как так-то как-то так-то вбук
(-Мой друг, не твой ли виадук
Запрятан на горе под дубом?)
(-Замаскированный бамбук, не дуб…
Тебе, читец наивный,
Раскрою страшный сей секрет…
Бамбуба разновидность- дивный
Бамбуковидный бамбупет).
-На парапете- Куропаткин-
Сосед мой. Пьющий человек,-
Мне Гоги объявил, украдкой
Стирая пот с вспотевших щек.
-Буян, задира и собака,-
Продолжил Гоги свой маневр.
-Не лги, не верться как салака-
Сие- отсутствие манер!
Твой облик глупый, очевидный-
Для Куропаткина мишень.
Ступай, пирогиист липидный,
Фригидотрипная ступень.
В цепи случайных отношений-
Сей Куропаткин- образец.
Пусть пьёт. Сторонних чужд сношений-
Он муж, работник и отец.
А ты, банановый король
И апельсинов повелитель?…
Зачем пироги те? Накой?
Торговой ряд- твоя обитель.
Да что мне, Гоги, твой бамбупет?
Иль бамбупет… Один ведь хрен.
Что парапет, что парапупет,
Что Куропаткин, что Шопен-
Всё люди. Пусть чуть-чуть рознятся
В быту… А в общем - муравьи,
Две обезьяны, и смеяться
Над ними нечего. Они
Мелки в масштабе клоунады,
Что от начала появленья
Смешила тех, кто гулко звякал,
Алкал иные ощущенья.
Садись в свои корыта, Гоги,
И отправляйся в душный Бяжек…
А лучше, Гоги, те пироги
Ты обменяй на пару фляжек
И Куропаткину с поклоном
Те фляги на дом отнеси…
Он станет скромный друг покорный:
О брат мой Гоги! Гой еси!

Дэ Миронов.