Мне приятственны эти места...

Я сегодня пойду к Мандельштаму
Николай Осипов-Щербин
Осип Мандельштам
 «За то, что я руки твои не сумел удержать,
За то, что я предал соленые нежные губы,
Я должен рассвета в дремучем Акрополе ждать.
Как я ненавижу пахучие, древние срубы!»

***
Вот прочел и про свое написал, как оно было...
***
Теперь я жалею о том, что не смог подождать
И наши прощанья так были не сдержанно грубы,
И что не решился всю правду Тебе рассказать
И ревностной ложью кривились соленые губы.

Не шпорят уставшего в бешеной скачке коня
А держат уздой ненавязчиво, нежно и цепко
Зачем же Ты в чувствах моих не жалела меня
Любовью своею стегая, как плеткою крепко.

А я оказался податлив, и в чувственном слове не смел
Ответить не смог на Твои справедливые речи.
А может быть просто к раздаче любви не успел
Стесняясь обнять лаской нежной дрожащие плечи.

Как мог я подумать, что ты прогоняешь меня.
Зачем я смотрел на Тебя так фальшиво не добро
Не шпорят уставшего в бешеной скачке коня
Металлом ему ударяя нещадно под ребра.

Теперь я жалею о том, что не смог подождать
И наши прощанья так были не сдержанно грубы,
И что не решился всю правду Тебе рассказать
И ревностной ложью кривились соленые губы.

***
Осип Мандельштам, дальше он писал так...

"Зачем преждевременно я от тебя оторвался?
Еще не рассеялся мрак и петух не пропел,
Еще в древесину горячий топор не врезался.
Прозрачной слезой на стенах проступила смола,
И чувствует город свои деревянные ребра,
Но хлынула к лестницам кровь и на приступ пошла,
И трижды приснился мужам соблазнительный образ.
Где милая Троя? Где царский, где девичий дом?
Он будет разрушен, высокий Приамов скворешник.
И падают стрелы сухим деревянным дождем,
И стрелы другие растут на земле, как орешник.
Последней звезды безболезненно гаснет укол,
И серою ласточкой утро в окно постучится,
И медленный день, как в соломе проснувшийся вол,
На стогнах, шершавых от долгого сна, шевелится."
1920 г.
© Copyright: Николай Осипов-Щербин, 2021
Свидетельство о публикации №121082002218
***
Вот прочти про Осю, Он достоин сострадания и памяти светлой...
Свеча горела на столе, застыла дума на челе...
Николай Осипов-Щербин
«…Жил Александр Герцевич,
Еврейский музыкант, —
Он Шуберта наверчивал,
Как чистый бриллиант».
………………………………..
***
Ах Ося, Я Тобой проникся,
Хотя не знаю почему,
Я вдруг с еврейским чувством свыкся,
Хотя ариец по всему…

И слов Твоих простые звуки
Во мне вдруг снова зазвучат
И мне Твои понятны муки,
Но не вернуть нам жизнь назад.

Зачем не слушал Пастернака ?,
Зачем доверился ему ?
Зачем пошел дорогой мрака ?
Зачем избрал себе тюрьму ?

Да, были времена глухие,
И битва хижин и дворцов
И слезы преданной России
Власть палачей и подлецов.

Ты в откровениях мгновенных
Не смог опасность рассмотреть,
Ты ОСЯ из числа блаженных,
А в наших землях это СМЕРТЬ…

У нас не жалуют пророков,
Не любят правду за глаза,
Ведь людям ближе путь пороков,
А не раскаянья слеза…

И где теперь Твоя могила ?
Куда нам положить цветы ?
Но в том и есть поэта сила,
Что слышен Он из пустоты.

И время справедливость дарит
Потомки все благое чтут
Глядишь и памятник поставят
И все забытое вернут.

И в Старосадском переулке
Стою я у Твоих дверей
И мысли тяжки, мысли гулки,
Что жил когда то здесь еврей…
***
«Что, Александр Герцевич,
На улице темно ?
Брось, Александр Сердцевич, —
Чего там ? Все равно !»
***