Иегуда Амихай. Когда-то написал сейчас и в иные дн

Иегуда Амихай. Когда-то написал – сейчас и в иные дни.
Так проходит слава. Так проходят славословия. *

• -  Славословия (на иврите –Теилим) – псалмы царя Давида (Псалтырь)



                I

Когда-то написал – «сейчас и в иные дни» *.
Сейчас добрался до дней иных.
Тогда, когда я так писал, они были в конце столетия,
А сейчас иные дни – в середине века.
Но «сейчас» всегда со мной, куда бы я не шёл, это сей час.
Словно в солнечной системе и прошлое, и будущее, и я
постоянно вращаются и возвращаются. И «сейчас» - это солнце.
«Сейчас» - это вечность. А изменение – это Творец.
А иные дни были для иного.

На моём столе лежит камень, на котором написано «Амен»,
осколок надгробия еврейской могилы,
оскверненной тысячу лет назад.
На моем столе лежит осколок, осколок ручной гранаты,
который мои дети нашли на поле боя в Тель-Гат
среди весенних цветов.
И он как ангел, устыдивший меня тем,
что не убил меня в бою в иные дни,
а возможно, убил кого-то иного.

Иное, непохожесть – это Бог, и она убила его.
Непохожесть убила Рут**.

• Сейчас и в иные дни - название первой автобиографической повести Амихая

**   Амихай имеет ввиду Рут Ганновер, подругу детства, погибшую в концлагере
        Собибор в 1943 г.    

                II

В молодости я от всего сердца верил,
что озеро Хула мы должны осушить.
И все разноцветные птицы сбежали оттуда.
Через почти полвека озеро вновь наполняют водой,
Поскольку признали ошибку.
И, возможно, вся моя прожитая жизнь –
Одна сплошная ошибка.
И бог моего детства – он ошибка тоже?
Но он до сих пор называется Бог.
Но целая ошибка делает цельной жизнь,
Как истинная вера.
Я превратил слова «ошибку можно исправить»*
В легкую песенку.
А из слов «всякий человек – ложь»**
Создал марш для исполнения днем
И колыбельную для пения ночью. Аминь.

• - фраза на иврите «таут ле олам хозерет»  есть на всех банковских документах в Израиле и говорит о возможности исправления ошибки.  Сродни латинскому выражению «человеку свойственно ошибаться».
**   -  115 псалом Давида

                III

      И до этого дня я иногда верую как тогда.
      Когда я пел «Это есть наш последний и решительный бой», я верил.
      И когда мне сказали: «это последнее подкрепление», я верил.
      С тех пор моя жизнь полна последними боями
      И последними подкреплениями (как последней просьбой
      приговоренного к смерти).
      И когда говорят «Рош-а шана» (Голова года) *, я вспоминаю
      Только голову проходящего времени, а не руки и ноги его.
      И размер всей строгости закона, и размер милосердия были
      Как размер обуви.  Я до сих пор покупаю туфли большего размера
      чтобы не жали ногу. Я уже знаю что изменяется, и почему изменяется.
      Я уже знаю, кто ел из моей тарелки и кто спал в моей кровати.
      И когда мне сказали: «Я вернусь», я до сей поры жду.
      И когда мне сказали: «Я не вернусь никогда», я жду сей поры.
      И когда мне сказали: «Не спрашивай», я стал спрашивать.
      И не остановился до сей поры.
   
• Рош а шана – буквально – Голова года – Новый год по еврейскому календарю


                IV

О, малые слова вопросов моей жизни,
Непоседливые и ковыляющие, парящие и ускользающие,
и насвистывающие с самого детства, как маленькие птички,
как лёгкие кузнечики.
Но когда я повзрослел, я превратил их в тяжелые слова ответов,
подобных тяжёлым селезням и откормленным цыплятам,
которые только машут крыльями, но не способны взлететь.
Суть, качество, любопытство…
А бройлерные курицы ещё тяжелее:
Кудательство, почемутельство, очёмутельство, зачемательство…
И так до умирательства.

                V


Пролитая кровь чернеет в сгустках, трава умирая, сереет, темнеет.
Нужно пить много влаги в дни суховея.
А в защитной стене надо делать бойницы.
И всё это только для того, чтобы выжить,
Только для того, чтобы ещё на чуть-чуть отсрочить время смерти.
Подобно ребёнку, который оставляет недоеденный шоколад
в кармане штанов, чтобы дождаться когда остальные съедят своё,
и тогда сожрать.

                VI

Переживания жизни моей. Они словно бочки,
утонувшие в море во время Оно, и поднятые со дна.
Они облеплены водорослями, ряской и ракушками,
но их форма не изменилась. Так и мои переживания.
Слёзы всё ещё мои слёзы, смех- мой смех.
И не пытайтесь очистить их. Тяжёлый и глубокий смех
из глубины, и слёзы, украшенные толстыми и красивыми слоями
из преисподней.
И это тоже изменение и это иное место.
И все корабли уже в небесах.

                VII


Я говорю земле – что? что? *
Я говорю себе – кто? кто?
Я говорю вселенной – встань! Но она не встаёт.
Я говорю надежде – моя граница, моя линия,
по меньшей мере – ква-ква, по меньшей мере крюк-крюк.
Я говорю радости – ха-ха,
Я говорю печали – темп, ритм
Я говорю памяти – радость, радость,
И забвению я говорю –ха ха ха
Дням, что прошли – говорю ух ты!
Дням что грядут –  говорю: я тут.
Потомкам своим говорю – на выход!
Но останьтесь со мной – кто? кто?
И последнее волшебное слово моё –
Наоборот
Как «абракадабра» волшебника.
Наоборот, как великое имя, приди, приди


• Непереводимая игра слов:

Ани омер ле адама – ма? ма?
Ани омер ле ацми – ми? ми?
Ани омер ле якум- кум, ве ху ло кам.
Ани омер ле тиквА -  кви, кви.
Лефахот ква-ква, лефахот вавава.
Ани омер ле симха: ха-ха.
Ани омер ле эцев: кецев, кецев,
Ле зикарон – рон, рон.
Ве гам ле шхаха – ха ха ха.
Ле ямим ше аю: вью, вью.
Ле ямим ше явоу- боу, боу.
Ле цаацай: цъу, цъу
Ах тишаеру ими, ми, ми.
У милат кесем ахрона шели:
Адраба
Кемо абракадабра шель космим.
Адраба кемо шма раба, ба, ба.


                VIII


Сейчас прошли дни Памяти. И различие между именами улиц и именами живущих на них становится всё сильнее.
И надежда уходит от надеющихся.
О, иные дни! Осенью хацав* пах пирогами, а у детей были
имена героев ТАНАХа. 
Времена года имели вид фруктовых плантаций.
И люди были как деревья в райском саду:
Древо знания, древо познания добра, древо познания зла.
Новое поколение пользуется надеждами тех, кто уходит,
Как оборудованием, которым тяжело разобрать будущее.
И разочарование одного поколения усиливает новые страсти
и новые иллюзии. Но река по-прежнему называется рекой,
даже когда в ней нет воды.
И радость по-прежнему называется радость.

• Хацав – растение морской лук. Первоцвет осени. Отличается белыми цветами.


                IX

Я хочу увидеть, как слова в моём рту превратятся в движения и остановки.
Может быть только движения, только нежные звуки души, которая во мне.
И она сейчас - последний иностранный язык, который я учу.
Я хочу увидеть, что все числа стали священными, не только един, не только семь,
не только двенадцать или три, но все числа. Двадцать три павших в бою за Хуликат*
в семнадцати километрах от волшебного места, тридцать четыре ночи,
сто двадцать девять дней благодеяния, тысяча триста световых лет,
сорок три мгновения счастья (а число моих лет до сих пор неизвестно).
История четырёх тысяч лет за сорок пять минут экзамена на аттестат зрелости.
И нет числа дням и ночам – но будет число и для них тоже, и бесконечность тоже
станет священной, и тогда у меня будет всё время отдохнуть.

• Хуликат – арабская деревня по дороге в  Негев, за которую велись бои с египтянами в войне за независимость 1948 г.



                X

Так проходит слава. Так проходят славословия.
Словно стихи псалмов Давида во рту возносящих молитву,
плачущих и возбуждающих в себе радость,
благословляющих и проклинающих, так они проходят:
радость человека как посаженное в землю дерево,
радость сидящих в твоём доме, каждый человек – лжив,
рабы божии, рабы формы и рабы спасения, Давид и сыновья Кораха*,
Алеллуйа, Алеллуйа.
Место отдохновения, зеленый газон и вода, тень смерти.
Так они проходят. Как шествие по улицам города приехавшего цирка,
который не остановится и не разобьёт свой шатёр.
Слоны и другие создания, стучащие за грехи по своей груди.
Акробаты: «мы грешили», танцовщицы: «мы предавали»,
канатоходцы и прыгуны: «свят, свят».
И всё это с плачем и усмешкой,
с горькими слезами и сладкой мелодией.
Так проходит то что было с тем чего никогда не было.
Так проходят садовники несущие саженцы,
которые они никогда не посадят в землю.
Так они проходят. Так проходит слава.

• Имеется ввиду псалом 48 (псалтырь, синодальный перевод https://allbible.info/bible/sinodal/ps/48/  )


                XI

Так проходит слава. Словно поезд. У состава нет начала и конца,
за оконцем нет лица.  Я стою в стороне, вся картина видна мне:
Вдоль открытого перрона вдаль уносятся вагоны.
Вагоны пассажирские, вагоны истории, вагоны полные войной
и вагоны полные людьми на уничтожение. Жертвы выпавшей войны,
и они разлучены. И счастье этих пассажиров, их дни рождения
и смертные часы, и мольба, и милосердие. Множество вагонов
пусты и опустошены. Так проходят мои дети к своему будущему.
Так прошёл в великой пустыне Господь мимо Моисея.
И Моисей не увидел его лица, и только воскликнул:
«Господи, господь благой и милосердный, и всемилостивый,
Господь бог истины». Так проходит слава. И дорога всегда открыта.
До конца жизни моей.

С иврита. Из книги «Открыт, закрыт, открыт» 1998г.