Умирать же всегда грустно, так ведь?

Наверное, мне должно быть грустно.
Умирать же всегда грустно, так ведь?
Умирать, всегда сродни слову «пусто».
Сродни темноте и мраку.

Умирать, это ведь — всегда страшно?
До озябших, покрытых инеем пальцев.
Умирать, это ведь, наверное, очень гадко,
Сродни тому, как мелком уродливым по доске души скрябать.

Умирать, это ведь очень больно?
Так, что лучше б не жил и вовсе.
Умирать, ведь всегда равно словам «одиноко», «непристойно» и «крайне тяжко».
И всегда сопровождается шлейфом «скука», и венком на могилке с краю.

Умирать, это наверное очень быстро.
Всего миг, и тебя не стало.
Умирать, это ведь, по сути, наверное, очень красиво.
Чтобы вот так вот взять и суметь за раз оборвать все нити.

Умирать, это наверное что-то о других.
О тех, кто наверное знает, что значит жизнь.
Умирать, это всегда не так, как нам пишут в книгах.
Умирать — значит себя в себе хоронить.

И это ни грустно, ни больно, ни страшно.
И даже продрогшей зимою — не зябко.
Это не гадко и не непристойно,
Это поистине жизни достойно.

Умирать — это чудо, что Богом дано нам.
А может не Богом, но я не о том ведь.
Я о другом, я о чуде без «пусто»,
Я о прекрасном, о лучшем из лучших.

Без всех этих странных приставок о «мраке»,
Без кем-то придуманных сказок и враков,
Без въевшихся в души страдальные страхов,
Без чуши, что любим так сильно внимать.

Умирать, — без сомнений, ни капли не грустно.
Ведь это свобода, ведь это по праву пик людского искусства.

Умирать — это шанс из тысячи, что на барабане извечно крутящемся выпал нам.

Умирать — не равно смирению, а равно одному лишь снизошедшему в миг озарению.

Умирать — это значит свободным быть.
Это значит, суметь понять.

Слышу, как за окном шум дорожный стих,
Кажется, пришло время и мне решать.