В Абрикосовке...

Деревня спала, разомлев от жара,
Когда я  к дому дяди подходил.
Ни ветерка… здесь только зной царил,
Зной августа – полуденная кара.
И всё живое пряталось в тени,
Ища, в тени, спасение – прохладу…
Кот, под забором, выводил рулады,
Раскинув лапы широко свои…

А в это время, шустрый воробей,
В его купался чашке, с громким криком…
Тянулась к солнышку одна лишь повилика –
Сорняк – вредитель огородов и полей.
И даже псы забыли про дозор,
Прикрыв глаза, в сырых, дремали, ямах,
Забыв ловить мой, незнакомый, запах…
Эх, сторожа, позор вам всем, позор!

Калитка скрипнув, пропустила к дому.
Дверь не закрыта… в общем, как всегда…
Из крана, тихо капала вода…
Жужжала муха, нагоняя дрёму…
Мой дядя спал, прижав ладонью книгу.
Я прочитал название – «Война»…
А дядя вдруг проснулся ото сна,
Потёр глаза и прошептал: «Я, мигом!..»

Струёй зафыркал возмущённо кран,
Что неожиданно  и грубо разбудили…
Глаза, у дяди, сон, прогнав, ожили:
«Ох и жарища! От жары, как пьян!»
И мы обнялись крепко, по-мужски.
И я вдохнул родной, знакомый запах,
Его хранила тёплая рубаха…
Штаны, на дяде, тёплые носки…

Заметив взгляд мой, дядя объяснил:
-Хоть и жара, а ноги мои, мёрзнут…
Ведь я, племяшка, догоняю сотню!..
-Да всё в порядке, милый старожил!
Ты говорил, что хочется на море.
Вот и приехал я, чтоб к морю отвезти…
А через час, мы были все в пути,
Манило море нас и Коктебеля горы.

Сестра двоюродная села впереди,
А дядя сзади примостился на сидении…
Татьяна щебетала, с упоением…
И ликовала кровь моя в груди!
Родные люди - дядя и сестра,
Они сейчас сидят со мною рядом…
Но тут же грусть плеснула в душу ядом:
Жаль, тёти нет! И боль была остра…

И я вздохнул. Сестра заволновалась:
-Случилось что-то дома? Не молчи!
Нет, всё в порядке дома, и в Керчи…
Просто устал, как говорится, малость…
А вечером опять был разговор.
Воспоминанья вились, словно ветер…
Людей дороже не было на свете!..
Луна и звёзды вышли в свой дозор.

Проснулись псы, чтоб громко побрехать…
И петухи уже пропели – полночь…
Невелика, казалось, моя помощь,
Мне, дядя с тётей – как отец и мать.
И потому близки мне разговоры,
В них оживали мама и отец.
Я снова слышал стук родных сердец
И снова видел их живые взоры…