Карусель

Лично мне пришлось невольно слышать этот разговор,
Вёлся он весьма свободно и не ставился в укор.
Весной, в маленьком садочке, средь цветущих алых роз,
Говорила дочка маме без стеснения и слёз:

С ним я больше не знакома, мама, он такой нахал,
Только ты ушла из дома он меня поцеловал,
Он сказал: давай, Людмила, в папку с мамкою играть,
И принялся очень мило мне под мышкой щекотать.

Я игры такой не знаю и играться не хочу,
Он сказал, она простая, вмиг тебя я научу.
Чтобы в дом не влезли воры дверь он запер на засов,
Занавесил окна шторой, сам разделся до трусов.

Щекотал меня он мило, мельком глянул на часы
И сказал: Снимай, Людмила, свой бюстгалтер и трусы,
Если б, мамочка, ты знала, как мне весело с ним было,
Я от счастья хохотала и про стыд совсем забыла.

И тогда я враз решила, пусть научит если так,
Снять с себя всё разрешила и осталась лишь в трусах,
Но я тоже не глупышка, это мама так и знай,
Я ему сказала: Мишка, если хочешь сам снимай.

Мишка сильно застеснялся, покраснел нахал, а сам
За трусы руками взялся и спустил их вниз, к ногам,
Я их тут же отшвырнула в дальний угол, под кровать,
Сама задом повернулась, чтоб бюстгалтер мог он снять.

Расстегнул он быстро кнопки и бесстыдник не молчал,
Он сказал: Прекрасней попки ещё в жизни не встречал,
Моё тело сильно обнял, обе груди в руки взял,
Он их нежно и щекотно теребил и жал, и мял.

Только мамочка родная тайну свято сохрани,
Вдруг я чувствую, он давит чем-то между ног моих,
Я рванулась что есть мочи и упала на кровать,
Строго Мишку попросила, чем давил мне показать.

Дива больше не встречала как сняла с него трусы,
У него меж ног торчало что то вроде колбасы,
Нынче как то неудобно, не могу связать слова,
Это мама бесподобно как у папы голова.

Нет волос на ней ни грамма, ну а разница чудесна,
Если б мамочка ты знала как мне было интересно,
Я тогда не знала муки, почему то засмеялась,
Колбасу взяла ту в руки и ни капли не стеснялась.

Её книзу пригибала во все стороны качала,
Потом резко отпустила колбаса опять вскочила,
Поиграла, покачала, Мишка красный стал как рак,
Я его не узнавала, и он молвил тихо так:

Между ног твоих, Людмила, с мышкин глаз таится щель,
Если хочешь нынче будем вместе строить карусель.
Он с какой-то тайной страстью слова трепетно изрёк,
Ближе подошёл к кровати, я легла же поперёк,

Мишка ласковый такой взял меня меж ног рукой,
Целовал мне груди, плечи, говорил мне, сладко речи.
Обнял он меня, стесняясь: Пусть и будет это сложно
Я, Людмила, постараюсь сунуть в щелку осторожно,

До чего ты, Мишка, тёмный, я тут со смеху помру,
Разве может кол огромный влезть в мышиную нору?
Но поскольку мне хотелось карусель ту увидать
Я сказала: Если влезет, можешь, Мишка, начинать.

Мои ноги он с волнением положил себе на плечи
И сказал мне, с сожалением: Жаль, что норку смазать нечем.
Колбасу туда направил, вокруг дырки поводил,
Шире ноги мне раздвинул, видно щель не находил,

Приподнял меня, подвинул, держа жопу на весу,
С силой в щель мою задвинул всю большую колбасу.
Мама, мама, что тут стало, боль прошла по мне стрелой,
Всё дыханье мне сдавило, только лишь вскричала: Ой!

Я ловила воздух ртом, вся до капельки вспотела,
Заболела животом, в туалет я захотела.
Прошептала умираю: Ну зачем так сильно прёшь?
Он сказал: Моя родная, врёшь, от .уя не умрёшь.

Попыталась увернуться, кончилась моя тут сила,
Он не дал мне шелохнуться и я тихо попросила.
Прошептала еле-еле: Дорогой, хороший Миша,
Больно мне от карусели, а нельзя ли чуть потише?

Не прошла та просьба даром, усмехнулся он в усы
И примерно половину вынул толстой колбасы.
Но такой сякой негодник, вновь засунул одну треть,
Да, хвала тебе угодник, легче стало мне терпеть,

Легче мамочка мне стало, застучало сердце вновь,
Уж не так внизу хватало, заиграла в жилах кровь.
С Мишки пот ручьём струится, с подбородка на живот,
На меня он навалился и зажал губами рот,

На душе большая радость, по губам слюна течёт,
Разлилась по телу слабость, пальцы судорогой жмёт.
Извиваясь я дрожала и, как хитрая лиса,
Шире ноги раздвигала, лезь поглубже колбаса,

Вот блаженство, вот где рай, хороша ты карусель,
Но сказала: Вынимай, ложись рядом на постель.
А он раз ещё качнулся, резко сгорбился, согнулся,
Тело набок повалил, руки в стороны, затих,

А я вновь всё примечаю, лёг он рядышком со мной,
Колбаса уж не торчала, а повисла как мочало с покрасневшей головой.
И не знаю что там стало, вот прошло уже полдня,
А всё кажется, осталось, что-то в щели у меня,

Хоть теперь там всё в порядке, пролилась немного кровь,
Скажу прямо я довольна, карусель хочу я вновь».
Тут же в маленьком садочке, где весна приходит в лето,
Своей маме дочка Люда принялась давать советы:

Не поверишь мне, я знаю, с поэтому как дочь,
Тебе мамочка желаю поиграться с Мишкой ночь.
Но, похлопав толстый зад, мама Людочке сказала:
Двадцать лет тому назад карусель я ту узнала,

Жива будешь не стесняйся, всё стремись от жизни брать,
Пить, курить, ребят дурачить, без отказа им давать.
Ох, и любят они ласки, я бывало молодой,
Как сострою кому глазки, тот готов в огонь за мной…

               
Я бывало дочка раньше, расскажу тебе подряд:
У Маруси и Алёнки, к тому возрасту под стать,
Начали у них п.здёнки мохом чёрным обрастать,
Замечать нас парни стали, при случае стали звать,
Часто между ног хватали, стали хлопцы заезжать.

Как то раз идём по саду слышим парень треплет вздор:
Дескать девкам можно сзади засадить на весь затвор,
А другой твердит упрямо: Весь толкать им ещё рано,
Что ты, Коля, пусть растут, а на пол шишки подойдут.

А армяшка длинноногий показал им на мой зад
И сказал: А вон курносой можно было год назад.
Парни весело заржали, кепи сдвинули назад,
Эх, хотя бы подержаться у курносой за весь зад.

И мне крикнул: Эй красотка, дай попробовать орех,
У тебя такая попка так и просится на грех.
Мы идём почти не дышим, разговор весь ихний слышим,
Но никто из нас троих не взглянул даже на них.

А потом я разозлилась, повернулась, руки в зад,
Мигом юбку заголила, вот п.зда Вам, вот мой зад.
А в те годы, чтоб ты знала, уж обычай был таков,
Никогда мы не носили не рейтуз и не трусов.

И весной, и знойным летом, и холодною зимой,
Мы светили грешным телом, толстой жопой и п.здой.
Так вот значить засветила я ребятам толстый зад,
И сказала я девчатам: Побежали через сад.

Парни дружно засмеялись, кто-то крикнул: Держи их...
Мы, как козы, разбежались во все стороны от них.
Мчались девки что есть мочи, будто сзади гнался бес,
Был чудесный тёплый вечер, солнце пряталось за лес.

Машка юркнула в сторонку, через поле и домой,
А мы драпали с Алёнкой за орешник молодой.
Мы бежали без оглядки так что к жопе липли пятки,
Отмахали три версты и залезли под кусты.

А ребята тут же, рядом, ищут, рыщут по кустам,
Говорю, Алёнке: Тихо, ох и тяжко будет нам,
А она: Пустяк забота, вот возьму и закричу,
Мне давно уже охота, я давно уже хочу.

Тебе что, тебя красоткой все ребята называли,
Любовались твоей жопой а моей не замечали,
Может я и не звезда, и не симпатичная,
У меня зато пи.да для ребят отличная.

Дома, в яме для картошки, п.зду мерить удаётся,
Помещается ладошка и на палец остаётся.
Я сдержаться не могла, чтоб Алёнка не форсила,
Шире ноги развела, и померить попросила.

Но она не хочет верить, пятый раз берётся мерить
И, как раз вот в этот час, парни бросились на нас.
Я и ойкнуть не успела, как тот рослый армянин
Навалился смело сзади, крикнул: Стёпа, мы гудим.

А Степан чуть-чуть в сторонке, видно засадил с азартом,
Стало жаль мне вдруг Алёнку, ох порвёт он ей п.здёнку.
Меня жмёт армян в объятьях, а потом как дурачок,
Сунул руку мне под платье и поймал за сикилёк.

Я от радости визжала и армяну дураку,
Как то вышло, не сдержалась, сикнула ему в руку,
Застеснялась этим грехом, покраснела кожа щёк,
Говорит армян со смехом: сикай девушка ещё.

Без шумихи и без драки позу путную избрали,
Чтобы сунул через сраку на колени прочно стали.
Говорит: Держись девчонка, сам спустил штаны пониже,
.уй достал, что поросёнка, попку поднял мне повыше.

Погоди, армяшка, стой! Закричала я в престиже,
Половой то орган мой расположен чуть пониже.
Не ведёт армян и ухом, и в экстазе в жопу прёт,
Я зажала зажимуху так, что муха не пройдёт.

Разбирает меня смех, будешь знать ты, черножопый,
Он пыхтит над моей жопой крепкий видимо орех,
Наконец он умотался в жопу больше мне не прёт,
Со слезами мне признался: Мала дырка, не пройдёт.

Сильно красную залупу между ляжек запустил,
Достал кончиком до пупа, весь затрясся и спустил,
Всю испачкал, перемазал, хам он был, большой нахал,
А Степан уже два раза свою кралю от.бал.

Тут я быстро поднимаюсь, травой чистой подтираюсь
С неудачи такой злюсь, ему больше не даюсь.
На меня он глазом косит, навек дружбу предлагает,
Завтра в бане встречи просит, сам штанишки застегает.

Поняла я с полуслова, да и как тут не понять,
Значить завтра снова хочет меня в жопу от.бать.
Я настырна и упряма равной мне в деревне нет,
Говорю армяну прямо: В п.зду дам а в жопу нет.

Он не стал мне возражать, стал послушен как ишак,
Попросил лишь только раз подержать меня за зад.
Ну а мне то что, не жалко, говорю: Держись, целуй,
Только дай и мне, однако подержаться за твой &уй.

Вдруг я слышу, плачь и стон: Больно мне уж ты натёр,
Оказалось, что Алёнке Стёпа в третий раз запёр.
Что ты делаешь, безбожник? Тут уж я его стыжу,
Он сказал: И в третий кончу и в четвёртый засажу.

Злость во мне огнём бушует, вижу девка пропадёт,
А Степан и в .уй не дует жару больше поддает.
Подлетела словно птица между ног его взглянула
И Степана сразу за .уй со всей силы потянула.

Он взревел как зверь таёжный, материт, что было сил,
Хоть не кончил, не спустил, а Алёнку отпустил.
Он грозит мне отомстить и велит мне отпустить,
Я сильнее ему жму, драться будешь не пущу.

А армян вовсю смеётся, Стёпка божится, клянётся,
Отпусти, кричит, меня, уж не трону я тебя.
Ну а верная Алёнка раскраснелась и сидит,
На разорвану п.здёнку с сожалением глядит.

Вот, моя дочурка Люда, первый раз меня тогда
От.бал армян здоровый, не забуду никогда.
Так что, Люда, не стесняйся, играй с Мишкою всегда,
На .ую вся извивайся, выдержит твоя п.зда.

Мама, милая, родная, я пылаю, вся в жару,
Мне так хочется скорее показать ему п.зду.
У меня сегодня с Мишкой снова будет карусель,
А ты, мама, если хочешь, наблюдай за нами в щель.

Я сегодня, как и ты, постараюсь зажимать,
Ну а Мишка как армян также будет психовать.
Слушай, Люда, дорогая, может я туда, пойду,
С твоим Мишкой я сегодня эту ночку проведу?

Люда маме разрешила строить с Мишкой карусель,
Сама тут же побежала наблюдать за ними в щель…
Видит Мишку, он садится разлюбезный у стола,
Мама плавно подплывает, Мишке тело обвила.

Ну а он не понял сразу, упирается, молчит,
Её мама с нежной страстью тянет Мишку и твердит:
Слушай Мишка, милый мальчик - говорит с азартом мать,
А сама вся извиваясь тянет Мишку на кровать:

Мишка, миленький мой мальчик, ну пойдём же на кровать,
Научу тебя я, милый, жадно, крепко целовать.
Ну а Людочка за дверью наблюдает эту драму,
Видит как дрожит наш Мишка и свою родную маму.

Вот она уж на кровати тащит брюки с Мишки прочь,
И, наверное, забыла, что за дверью смотрит дочь.

Вот упали на пол брюки, с Мишки всё она сняла,
Вновь взяла его за руку, потянула на себя.
И сказала ему тихо: Я разденусь догола
Вот она рукой дрожащей в руки .уй его взяла:

Слушай, мальчик, будь смелее, никто этого не знает
А сама рукой дрожащей с &уем Мишкиным играет.
Поиграла, отпустила, встала, к стулу подошла,
На себе всё расстегнула и разделась догола.

Резко к Мишке повернулась, в роль как будто бы вошла,
Что-то тихо прошептала и к кровати подошла,
Подошла она к кровати, Мишку за руку взяла,
Подтолкнула его к стенке сама рядышком легла.

Тут уж Мишка не сдержался, вспомнил прошлое своё
И как опытный ебака вмиг взобрался на неё,
Вот задрал ей ноги выше и на плечи положил,
А потом со страшной силой ей весь .уй туда всадил.

Люда в щелку наблюдает: Ох и шаловлива мать
Начинает жопу гладить пальцем дырочку искать,
Кое-как её находит палец в щелочку заводил,
Начинает им водить чтобы зуд остановить.

И дрожат у ней колени, шепчет Люда: Не могу
Трепет по телу идёт наша Людочка плывёт.
Отдохнув минут так пять, обтерев п.зду трусами,
В щелку Людочка опять заглянуть решилась к маме.

Там картина изменилась, мама, мама, ну и б.ядь,
Пока дочка ковырялась, всю испачкала кровать,
Мама с Мишкой на.блась, Мишка дремлет, отдыхает,
Мама яички катает, снова .уй поднялся, стоп, мама хвать его и в рот.

Мишка приподнялся чуть, за уши взял маму,
Голову к себе прижал, часто очень задышал.
Мама сильно встрепенулась, на спину перевернулась
И сказала: Вот дурак, задохнуться можно так.

Сильно так пихать не надо – Мишке молвит дураку:
Снова в рот его возьму на мою гляди п.зду».
Улеглись они валетом, голые как дети,
Поводила языком осторожно, потихоньку,

Всю головку в рот взяла на минуту замерла,
Заурчала словно кошка и ввела ещё немножко.
И держась за Мишкин зад принялась тот член сосать,
Мишка тоже не терялся, ощущая дрожь в заду,

Сикилёк тот взял пальцами, дрожь в коленях ощутил
И, в тот миг наш друг приплыл.
Люда всё с себя сняла, тихо к зеркалу пошла,
Посмотрела, потянулась и рукой п.зды коснулась.

А она у ней краса, не лохматы волоса,
Губы полные упруги, сикилёк чуть-чуть торчит.
Пальчик Люды машинально юркнул в щель между ногами,
Начинает им водить, чтоб ещё разок приплыть.

Люда кончила опять, палец вытирает,
Шаловливы пальчики всё же вы не мальчики.
Слышит в комнате она Мишкин голос тихий:
Загоняли Вы меня, я как лошадь в мыле,

Член мой больше не стоит, а висит мочалом,
А торчал как огурец перед тем началом.
Разве это страшно? – мама отвечает:
Нам ласкаться нужно, он пусть отдыхает.

Ты погладь меня немножко по груди и животу,
Отдохнёшь когда немного снова в рот его возьму.
И забыв о карусели лбом прижалась Люда к двери,
Видит Мишка утомлённый сидит на постели.

Гладит мать рукою по п.зде и животу,
Раз погладил и другой дёрнул паренёк ногой,
Ухватил её за грудь, тискать стал её и мять,
Обхватил сосок губами стал тихонечко сосать.

Мать лукаво улыбнулась зажимая ему рот,
А он ближе подвалился, словно хитрый кот.
Чтоб сейчас последний раз, как захочешь, так и будет,
Ведь Людмила моя дочь, как тут зятю не помочь?

Вот задёргался наш Мишка, мать почувствовала плоть,
Что с конца его сбегая ей заполнила весь рот.
Не стерпела Люда тут, от стыда сгорая,
Открывает резко дверь в комнату вбегает.

Мама, мама, извини но не мучь ты Мишку,
Если хочешь я тебе поцелую письку.
И склонившись над кроватью выставила жопу,
Маме ноги развела и язык в п.зду ввела.

Видит Мишка, ну дела, дочь &бёт мамашу,
Надо убегать скорей, пока нет папаши,
Пришлось тихо с койки встать и нагнуться под кровать,
Где валялись брюки, смятые как суки.

Потом к Люде подошёл, жопу поднял, Люде впёр,
Люда в жопу не еб.ась и от боли затряслась,
Перестала мать .бать, нечем стало ей дышать,
Стонет: Мишка, больно мне - ну а Мишке наплевать,

Пока Людке не спустил, он её не отпустил.
После крупной ебли сели завтракать они,
Мишка завтракать не стал, оделся и убежал.
Все еб.лись, как могли, дальше действие в тени.