Грезы деревни Стригово

10 лет спустя после события.
Сентиментальная рукопись.

НИКОГДА НЕ ВОЗРАЩАЙСЯ ТУДА, ГДЕ ТЫ БЫЛ СЧАСТЛИВ.
***********************************************

Я вновь пускаюсь в погоню.
Я помню эту дорогу.
Я помню этого водителя.
Я помню этих пассажиров, понуро дремлющих в своих креслах,   и изредка, смотрящих в окна автобуса.


Я помню, придавившее нас к земле свинцовое небо.
Я помню время – 16-32.
Я помню мокрую, блестящую ленту асфальтированной дороги,
Которую стремительно затягивали под себя колеса нашего автобуса.
Я помню, эти протянутые в нашу сторону руки дорожных указателей. Они, как
бутто что вышли из леса.
Я помню этот лес.
Вот он, в нескольких метрах, за спиною указателей.
Ветер качает его и, срывая желтеющие листья бросает их на потеху ветру и мороси.
ОСЕНЬ!

Что там еще на дороге,
Может быть пьянствуют боги?
Буквально, метрах в пяти
Чудо встает впереди...
Женская тень знакомая.
Стой-же, стой, бестолковая!
Я ж за тобой.
Собирайся!
Что, ты одна?
Сознавайся!
Где твоя будет хозяйка?
Ну-ка давай, отвечай-ка!
Тень от меня в бегство сразу,
Я на водителя: "Газу!"

ОСЕНЬ!
Я помню этот поворот. Он уходит резко вправо от "Трассы любви", и сразу же врезался в утонувший под кронами деревьев поселок. Дорожный указатель кинулся под колеса автобуса.
Стоп!
Нельжичи!

Я вышел.
Дальше шел пешком.
Я помню эти дома.
Я помню их хозяев, внимательно смотревших из теплых окошек на понурую,
размытую дорогу, по которой, осторожно, обходя лужи, пробирался я.
Я помню эти лужи. Через полчаса поселок кончится, и дорога объявит мне об этом крутым спуском в неглубокую, ореховую балку.
Я помню эту балку. Крайне осторожно, собрав на своих ботинках огромные комья глины, я спустился вниз. Запахло орешником и сыростью.
ОСЕНЬ!

Мы все ее под сердцем носим,
Когда надежды нет вернуться,
Когда есть время оглянуться...
Мы все ее под сердцем носим!
Я - тоже!
Я не бог, не мистик,
С меня спадают так же листья,
Я так же без стыда и лени
Ищу, как вы былого тени,
Хотя, кой прок от них имеем?...
Стареем!!!...

Но вот, я снова мокрый, жалкий,
На том краю угрюмой балки
Увидел снова тень ее...
Она мне руку подает.
Уж тянет вверх. Я поддавался.
Ну и конечно изумлялся
Огромной силе ее рук.
Но тень она!!! Почти что - дух!
Но в то не верил все равно.      
Так сердце может лишь одно
Тянуть, сомкнувши плотно губы...
Но тень имеет ли его?...

Я наверху.
С улыбкой глупой,
Пытаюсь снова тень поймать,
Но, Фю-ю-ю-ть ее, и не видать.
Я оглянулся.
Бредил что ли?
Нет никого.
Лишь только поле!

ОСЕНЬ!
Я помню это поле. На нем и сейчас я различаю следы наших ног пятилетней
давности. Дорога слегка идет в гору. Справа небольшая еловая рощица.
Я помню эту рощу. Сейчас я войду в нее... От неосторожного прикосновения к
молодой ели на меня обрушивается целая армада тяжелых дождевых капель.
Теперь я не только грязный, но и весь мокрый. Иду осторожно. Мокрая трава
освободила мои ботинки от грязи. Под ногами хрустят почерневшие от дождя
опалые ветки. В роще царствуют густые сумерки. Небо опустилось еще ниже, и
уже ползло по вершинам высоких елей. Сейчас я подойду к тому пню и увижу
небольшую кучку еловых шишек, которую ты забыла здесь пять лет назад, когда мы уезжали домой.
Я помню их.
Я помню дорогу через поле. Там, куда она уходила, виднелись деревянные дома и сады.

СТРИГОВО!

Уютный, милый край, бассейн воспоминаний,
Приветный шелест рук высоких тополей,
Я тороплю свой шаг, и сноп воспоминаний,
Вдруг к жизни пробудил с десятка два теней.

В момент отплакал дождь, как плакальщица баба,
И солнца луч меня без устали нашел.
Все розовый туман. Я пошатнулся слабо,
Открыл свои глаза и в дивный мир вошел.

Я молодец. Я чувствовал, как силы прибывают,
У входа в этот рай скатерку постелил,
Из рюкзака достал, все то, что подобает,
С тенями тут же выпил и сразу закусил,

А где-то грыз железо могучий черный город,
Ржавеющие зубы и плоские бока,
Ты приползешь сюда, когда начнется голод,
Чтобы покушать мяса и выпить молока.

Но только в этот край, а так же в те селенья,
Что значившись на карте в мир отошли теней,
О, блудный черствый сын, ты станешь на колени
Оборванный и тощий перед матерью своей!

Но в этот дивный край пока не залетала
Твоя в тень обращающая черная стрела,
Меня усталость быстро, и неслышно покидала,
Я все в рюкзак сложил, что было со стола,

И путь продолжил свой. Без устали шагаю,
Спиртное и любовь мне поддает огня,
Да вот она!...
Постой!...
Я руку ей кидаю,
Она кидает мне, и снова от меня!

Но я теперь из глаз ее не отпускаю,
Она вблизи, и вижу к себе зовет маня,
Я по знакомым улицам беглянку нагоняю,
Теперь она конечно не проведет меня.

Я помню эти улицы.
ПРЯМО!
Слева молочная ферма...
ПРЯМО!
Впереди водонапорная башня...
До неё метров пятьсот.
СТОП!
Развилка дороги!
Поворот на право!
ПРЯМО!
Заборы... заборы.... заборы... заборы.... заборы....
Дорога вниз...
Магазины.... школа.... за ним сад...
Поворот налево.
ПРЯМО!
Узкая улица...
Слева колонка...
Дорога вверх...
ПРЯМО!
Поворот налево...
ПРЯМО!
Валюсь на водонапорную башню.
Тень рядом бежит вдоль дороги.
Слышу неясные звуки...
Похоже - смех.
Отталкиваюсь от башни...
Прямо!
Слева дома...
Справа картофельное поле...
Поворот налево...
ПРЯМО!
Спуск к озеру...
Поворот направо...
Огороды...
Картофельная ботва...
СТОП!!!
ВОТ ЭТОТ ДОМ!!!

Я помню этот бревенчатый, деревенский дом.
Беззвучно тень забегает на порог дома и захлопывает за собой дверь. Секунду жду... Затем, медленно, тяжело дыша, я поднимаюсь по лестнице вверх. Берусь за ручку двери. Тихо тяну ее на себя. В открывшийся дверной проем я увидел лестничный марш, который обычно бывает в жактовских домах. Я гляжу тебе в спину. Еще мгновение и ты исчезнешь так же быстро, как и появилась. Ты уже не тень. Ты призрак, который мучит меня, всплывая перед глазами. И уже не избавиться от него. Можно уткнуться лицом в подушку, можно бродить бесконечно в одиночку по давно уснувшим улицам, можно биться головой об стену, можно кричать и рыдать, но призрак не покинет уставшего сердца. Он живуч, как любовь. Он умрет с Любовью.
Ты поднимаешься по лестнице. Нет, это моя память поднимается по лестнице. Она продолжается дальше, она ползет за лестничный пролет, который похитил у меня мою тень. Марш за маршем. Шаги одиноко и гулко отбивают секунды. В этом огромном деревянном мешке, пропахшем тяжелой сыростью, бьется твое сердце. Тупик. Выше чердак. Коротенькая металлическая лестница. В потолке чердачное окно, закрытое неотесанной, грубо сколоченной крышкой. Заржавевшие до нельзя петли кричали о том, что крышку никто, никогда не открывал.

Ищу замок. Темно. С первой лестничной площадки, откуда моя память начала преследовать тебя еле-еле пробивался тусклый свет, единственной лампочки. Я прислушиваюсь... В кромешной тишине за чердачным окном я слышу твое сердце. Значит я на верном пути. Еще раз шарю рукой, но не нахожу замка. Я поднимаюсь на ступеньку выше и упираюсь в крышку спиной... И вдруг...
И вдруг крышка поддалась. Но поддалась легко и свободно, как бут-то она ничего не весила. Она просто вылетела наружу, сорванная с петель, как бут-то те были сделаны из пластилина. Я высунулся по пояс в образовавшееся прямоугольное отверстие, и увидел...
Я увидел звезды. Они были такие яркие, крупные и контрастные, что казалось, махни рукой, как они вонзятся тебе под кожу мелкими ледяными иголками. Ярко светила луна. Я оглянулся по сторонам и опять увидел звезды. Боже, сколько их тут!

Но когда я посмотрел немного вниз, то был ошеломлён и потрясен. Я высовывался по пояс из жерла прямоугольной формы трубы. Она уходила куда-то вниз, пронзала облака, и уже там за ними, а точнее под ними упиралась в невидимую опору. Вверх, а может быть вниз, торжественно медленно улетала деревянная крышка чердачного окна. Ее необструганные шершавые заусенцы возмущали матовую, бездонную, пульсирующую пустоту, и за этой деревянной кометой светился ярко-желтый хвост пламени. Вот она исчезла из виду. Внизу пылал город. Даже не один. Я различил на горизонте еще один, еще, еще, еще и еще один. Знакомые пульсирующие удары. Да, это ее сердце. А может это пульсирует космос? Я стал на край трубы. Огляделся. "Где ты-ы-ы-ы-ы!Н" Я кричал. Не может быть, чтобы ты растворилась. Ведь ты же была здесь, ты поднялась сюда раньше меня. Я ведь иду по твоему следу, и мой маяк - твое сердце. Я взглянул под ноги и ужас охватил меня. Чердачное окно исчезло. Я стоял на бесконечно растущем вверх каменном прямоугольной формы узком пьедестале. "Тук-тук-тук-тук-тук-тук-тук..." содрогался космос. Пьедестал удлинялся. Я стал различать округлость земли. "Где ты-ы-ы-ы!" вновь крикнул я. "Тук -тук-тук—тук-тук..."

Я сорвался. Но мое тело не устремилось вниз. Я чувствовал, что ничего не вешу. Огромный каменный стенд медленно таял подо мной. "Тук-тук-тук-тук-тук..." Теперь я охватывал одним разом, и голубой с ползущими белыми пятнами облаков земной шар и луну. О, как она похожа по форме на маленькую электрическую лампочку на первом лестничном пролете откуда моя память стала преследовать тебя. И вот уже орбита луны подо мной. "Где ты-ы-ы-ы-ы-ы!"
 Тук-тук, тук-тук, тук-тук, тук-тук…"

СТОП!


Геннадий Будаев