Грешное многоточие

1.
В моей юности частый был смех,
Когда плакать бы стоило в несчастье.
Но один только собственный грех
Раздирает мне душу на части.
Это вечер весенний был. Март.
Мы по солнечной детской площадке
Вчетвером шли, поверя в азарт
И смеясь на печаль без оглядки.
У качелей мальчонка стоял;
Он в два года и смех знал, и радость.
Он нутром был наивен и мал,
И бессилен в два года на гадость.
Некрасивым он внешне бойцом
Был во мгле, словно бомж из трущобы,
И те трое смеялись в лицо,
Издеваясь над ним со всей злобой.
Со всех сил оскорбляли его
И с ехидством, поддав унижений...
Даже я...Укрываясь от швов,
Весь без доли молчал отторжений.
Он не мог защитить себя сам,
Он не мог и подумать с ухаба,
Что всегда сильный, глядя в глаза,
Измывается кучкой над слабым.
Я смеялся четвёртым без слов...
Грянул гром, и подул сильный ветер.
Я злорадствовал, что из узлов
Не развяжется он, не ответит...
Он смотрел на нас всех и молчал,
И, пронзая нас жалобной болью,
Он все понял не сгоряча,
Как подростки жестоки, порою.
И глазами, смотря на покой,
Словно траур познав иноземцем,
За ранимой мольбою такой
Отражались две раны на сердце.
Счастлив он улететь, как стрела,
Был бы грустной побитой синицей,
Но в глазах его вера была
И надежда, что все прекратится.
Мы продолжили все под шумок.
Простояв беззащитным в атаке,
Он сдержать свои чувства не смог...
...И бесшумно и горько заплакал...

2.
Ему литься бы ором в низах,
Распустить бы изреванным сопли,
Только он в бессловесных слезах
Не издал ни единого вопля...
Но услышать никто не спешил
Где-то там стон горячего воя.
Он один против нас...и в глуши
Истекала душа в глазах кровью.
Не увидел никто на азах,
Как крошилось оно все наружу.
А в его тихих-тихих слезах
Я услышал всю голую душу.
Да... Я Бога призвал в нем клеймом,
Пусть ему я ретивое ранил;
Кто лишь знал бы, как сложно в самом
Открывать себе Дьявола грани.
Чёрным демоном став, моя тень,
Зачеркнув во мне ангела мелом
Былым светлый день в этот день
Превратила с небес в почернелый.
Я как будто умом стал гоним,
И с себя самого мне противно.
Он беззвучно рыдал, и за ним
Разгорелось все небо от ливня.
Опустив свою голову вниз,
Он был стойким, как будто бы внемля,
Что с дождём его слезы слились,
Впившись каплями в зыбкую землю.
Обезумев на мрачный тот миг
И опешив во смраде и думах,
Я в себе не сдержал дикий крик,
Словно тьма во мне гибла от шума...
Я пред ним на колени упал,
Обнимал, успокаивая в меру;
Он, сжигая меня с двух зеркал,
Возвращал в себе снова всю веру.
Успокоился он, и во мне
Пробудился Господь, убив беса,
И звучанием сердце на дне
Разревелось израненной мессой.
Дождь стихал с бессердечной гоньбой,
Взошло солнце опять, я неловко
Закрывал его слезы собой
И накрыл его душу ветровкой...

3.
Прошло много теперь уже лет,
Но по сей день преследуют ночью
Меня слезы мытарствам вослед,
И душа разрывается в клочья.
Ностальгия бьет когтем, спеша,
Вспоминая по памяти хлестко,
Что двухлетняя эта душа
Обнаженнее, чем у подростков.
Было четверо нас не святых,
Но те трое не зреют так зорко,
Что один я за всех четверых
Несу грех на кресте этот горький.
Меня гложет внутри при грозе
Весь надрыв покаянием жадным,
Как подростки безжалостны все,
Как бездушны они, беспощадны.
Я жалею за той суетой,
Что не шёл ни единый прохожий,
И никто на площадке на той
Не разбил нам до крови всем рожи.
До сих пор он мне виден в бреду,
До сих пор я бессонницей скован,
Будто я его слезы краду
И в себе разжигаю их снова.
И, идя поперёк, а не вдоль,
Угрызения жрут мою душу;
Я узнал, что у совести боль
Там внутри где-то есть и снаружи.
Я все понял в его же глазах
И в своём отраженьи усвоил,
Что малыш в непорочных слезах
Может тронуть мои за живое
Я все видел, зажатый в тиски,
Как в два годика и без излишка
Все же может на слёзы в куски
Разлететься все сердце мальчишки.
А сейчас в моих слёзы глазах...
Только вспомню отрывок момента,
Где все сердце горит в голосах,
И тону я в огне сантиментов.
Где приблизил на месяц апрель
И где марта прогнал я брезгливость.
Я боюсь верить в Бога теперь
И поверить боюсь в справедливость.
Мне не в тягость писать без цезур,
Что заела в поэме вся пленка;
Я увидел мужскую слезу,
Что в глазах растеклась у ребёнка.
Но надеюсь, хоть я не судья,
И я верю расплате доселе,
Что теперь, когда плачу здесь я -
Он смеётся у тех же качелей.