Глава первая Сигнал Радуга!

   Ко  дню  Военно-Морского  Флота  2001  года  в  издательстве  Санкт-Петербурга  «Ника»  вышла  моя  первая  книга  «Мой  нулевой  меридиан».  Тираж  маленький – всего  200  экземпляров.  Книгу  издал  на  деньги,  которые  отсудил  у  Государства  за  26-летнюю  службу  на  Северном  Флоте.  Закон  был,  но  «северную  надбавку»  для  тех,  кто  убыл  с  Северного  Флота,  не  платили.  Вот  мы  и  судились  с  Государством!
   На  плановых  и  случайных  встречах  начинаю  дарить  свою  первую  книгу  друзьям,  знакомым,  сослуживцам,  однокашникам.  Никак  не  ожидал,  что  эта  первая  книга  принесёт  мне  радость  встреч  и  воспоминаний  о  службе  на  Северном  Флоте.  Отдано  службе  на  Севере  26  календарных  лет.
    Начинаю  получать  первые  отзывы  на  книгу.  Особенно  многим  понравилось  стихотворение  под  названием  «Наш  Флот  так  Ельцину  обязан…!»  Привожу  стихотворение  полностью:   

Наш  Флот  так  Ельцину  обязан,
Мы  так  его  благодарим
За  то,  что  к  берегу  «привязан»,
За  то,  что  тонем  и  горим,
За  то,  что  в  пьяном  полумраке,
Погас  картушки  флотской  свет,
За  то,  что  новые  баскаки
Забыли  Кормчего  завет!
У  Флота  выросли  ракушки,
И  продан  «Минск»  за  медный  грош,
А  в  трюме  квакают  лягушки -
Наш  Флот  на  Ельцина  похож!
Висят  проблемы  чёрной  тучей,
Вопрос  с  «отстоем»  не  решён -
Как  Ельцин - Флот  у  нас  дремучий,
Как  Куроедов - Флот  смешон!
...На  Флоте  нам  не  до  карьеры,
Кто  службу  бросил – угадал,
Как  Ельцин,  с  горя  офицеры,
Пьют  «шило»  то,  что  он нам  дал.
Велик  твой  подвиг,  Повелитель,
В  России  он  неповторим -
Ты  Флота  русского  губитель,
Наследник  горестных  Цусим!
Но  говорят,  пройдут  напасти,
И  будет  всё  наоборот,
Есть  новый  стиль  у  новой  власти -
Она  торопится  на  Флот.
В  канадке  «власть»  и  в  «шапке  с  ручкой»,
А  взгляд  у  «власти»,  ох,  суров!
Нас  обошли  опять  с  получкой -
Мол,  мы  имеем,  будь  здоров!
Спешит  подлодка  в  океаны -
С  суровой   «властью»  не  балуй:
Морскую  воду  лей  в  стаканы,
Дари  кувалде  поцелуй!
Так  очарованы  ребята:
«Власть»  превратилась  в  «моряка» -
В  большом  испуге  даже  НАТО
И  рыба  дохнет!  Во  тоска!
 …Но  мы,  на  новом  повороте,
Потуги  странные  ценя,
Свой вывод  делаем  на  Флоте,
Что  «власть»  для  Флота - не  родня!
               
   Когда  я  писал  это  стихотворение,  то  исходил  из  того – нынче  свобода  и  демократия,  можно  говорить  нелицеприятную  правду.  Я  ни  к  чему  не  призы-вал,  просто  говорил  так,  как  можно  было  говорить  в  тех  обстоятельствах  времени.  Господи,  как  я  заблуждался!  Но  о  своих  заблуждениях    скажу  несколько  позже. 
   Главкомом  в  то  время  был  Куроедов – отличник  БП  и  ПП,  утопивший  при  помощи  отличников  БП  и  ПП  подлодку  «Курск».  Корабли  Флота  распродавали  буквально  за  гроши,  выводили  из  состава  Флота  атомоходы,  которые  могли  служить  ещё  десятки  лет.  Ясно – у  нас  нет  врагов,  нас  окружают  только  друзья.               
      Совершенно  неожиданно  мне  позвонил  вице-адмирал  Юрий  Викторович  Крылов,  командир  дивизии,  под  началом  которого  я  служил  где-то  с  1969  по  1975  год.  Я  помнил,  что  он  ушёл  с  Севера  сначала  на  Крымскую  базу,  потом  служил  в  Таллине,  где  внёс  большой  вклад  в  подготовку  к  Олимпийским  играм  1980  года.  В  это  время  Юрий  Викторович  работал  в  Военно-морской  Академии  на  гражданской  должности.  К  нему  случайно   попала  моя  книга,  которую  он  прочитал  и  предложил  встретиться. 
    Первая  встреча  оказалась  не  последней.  Встречались  обычно  в  кафе  у  метро  «Проспект просвещения».  Юрий  Викторович  привычно  заказывал  по  100  грам-мов  коньяка  и  немудрёную  закуску.  Главное – разговор,  воспоминания.  За  нами  был  настоящий  Советский  Флот  и  было  что  вспомнить,  о  чём  поговорить. 
   В  книге  было  стихотворение  посвящённое  Юрию  Викторовичу  Крылову.  При-вожу  его  полностью:

Был  командир  дивизии  умён,
Отдавший  жизнь  походам  и  авралам,
Всё  ожидал,  когда  же  станет  он,
Надежда  Флота,  новым  адмиралом!
Зимой  старался  «море  на  замок»
Закрыть,  и  переждать  ветра-метели,
И  корабли  стояли  долгий  срок,
В  моря  же  шли  лишь  в  марте  и  апреле!
Ему  грозили  всякий  год  подряд,
Но  у  него  была  своя  примета:
Мол,  за  БП,  никто  пока  не  снят,
По  крайней  мере,  он  не  помнит  это!
Но  помнил,  как  предшественник  спешил
В  Североморск,  и  путь-то  был  недальний:
Министр  Булганин  встречей  торопил,
И  сел  тогда  корабль  на  остров  Сальный.
И  что  министр?  Суров  был  результат:
Он  всех  ругал  и  обвинял  в  развале,
С  позором  был  комдив  министром  снят,
А  о  БП  тогда  не  вспоминали!
…Уж  «догнивал»  почти  капитализм,
И  «агрессивности»  отмечено  начало -
Начпо  кричал – «От  НАТО  защитись!»
Но  корабли  стояли  у  причала.
И  не  сдавался  комплекс  ЗРК,
С  трудом  великим  ставились  зачёты,
На  выход  не  давались  допуска –
Такие  вот  бывали  повороты!
Несли  дозоры – их  не  отменить,
И  сил  дежурных  всё  не  убавлялось –
Плёл  для  себя  комдив  крутую  нить, 
Боеготовность  прежней  оставалась!
…В  тот  день  комдив  засел  за  телефон –
Был  близок  праздник  Армии  и  Флота,
Давно  в  Москву  отправил  сёмгу  он,
И  может  быть,  в  ответ  получит  что-то?
И  вот  звонок!  И  следует  доклад –
Минута  наивысшего  накала –
И  кто-то  свыше  сообщал,  и  рад:
Москва  давала  Флоту  адмирала!
Свалились  горы  с  командирских  плеч:
Шли  корабли,  искали  и  стреляли,
Вмиг  притупился  у  комдива  меч –
Такого  мы  давно  не  наблюдали!
Пошли  вперёд  проценты,  допуска,
А  к  кораблям  стихия  благосклонна:
Надёжна  командирская  рука,
А  план  БП,  что  новая  икона!
…Пошита  форма  новая  к  лицу –
На  месте  знаки  славы  без  излишка:
Блестит  комдив  и  просится  к  венцу,
Жаль  ростом  мал,  как  прежде,  коротышка!
Обмыли  звёзды!  Что  ни  говори!
…Был  века  сын  он – и  в  большом  и  малом,
Узнали  мы,  что  года  через  три
Стал,  ожидали,  вице-адмиралом!
       
   Действительно,  всё,  что  было  написано  в  стихотворении,  соответствовало  правде.  Комдив  помнил,  как  в  январе-феврале  было  отмечено  два  случая  по-садки  на  мель  и  камни  малых  противолодочных  кораблей.  Театр  плавания  на  Севере  сложен.  В  посадках  были  виновны  командиры,  переведённые  по  за-мене  с  Черноморского  Флота.  Вот  комдив  и  придерживал  корабли  в  базе  до  середины  марта.
     Когда  Министр  обороны  Н.А. Булганин  посетил  Северный  Флот  где-то  в  1954  году,  то  предшественник  Ю.В. Крылова  из  Полярного  в  Североморск  для  встречи  с  Министром  шёл  на  тральщике  254 пр.,  имевшего  локацию  типа  «Линь».  Остров  Сальный,  если  следовать  с  Севера,  даже  при  наличии  на  корабле  хо-рошей  локации,  на  экране  отмечается  двумя  засветками.  Создаётся  ложное  впечатление,  что  между  засветками  есть  хороший  проход.  Таким  образом,  тральщик  и  выскочил  на  камни  острова  Сальный.  Комдив  был  с  должности  снят.
     В  разговоре  со  мной  по  поводу  стихотворения,  Юрий  Викторович  спросил:  «А  правда  ли,  что  меня  называли  Коротышкой?»  Я  ответил,  что  такое  иногда  бывало.  Понимая,  что  слово  «Коротышка»  ему  не  по  душе,  я  в  следующем  издании  книги  «Коротышку»  заменил  на  «Мальчишку».
    Как  мы  знаем,  на  октябрьские  праздники  1975  года  замполит  БПК  «Сторожевой»  Валерий  Саблин,  подражая  кораблям  «Потёмкину»  и  «Очакову»,  от  бунта  которых  наша  Советская  власть  и  политработники  были  в  восторге,  поднял  бунт.  Саблин  сам  был  замполитом,  но  заканчивал  артиллерийский  факультет  ВВМКУ  им.  Фрунзе.  Как  же  он  стал  замполитом?
   В  процессе  разговора  с  Юрием  Викторовичем,  я  узнал,  что  Саблин  служил  на  сторожевом  корабле  в  должности  помощника.  Этой  бригадой  и  командовал  Юрий  Викторович.  Когда  Саблин  был  арестован,  то  Юрия  Викторовича  вызвали  в  соответствующие  органы.  Он  пояснил,  что  разрешение  на  переход  строевого  офицера  Саблина  в  политработники,  Юрий  Викторович  не  давал.  При  посещении  Северного  Флота  Начальником  Главного  Политуправления  ВМФ  В.М. Гришановым,  Саблин  прорвался  к  нему  и  добился  перевода  в  политработники.  Гришанов  и  подписал  Саблину  рапорт  на  учёбу,  с  последующим  назначением  его  на  корабли  Флота.  Юрий  Викторович  находился  в  это  время  в  отпуске.  Отпустил  на  учёбу  Саблина  начальник  штаба  бригады.   Как  известно,  по  приговору  суда  Валерий  Саблин  был  расстрелян.  С  тех  пор,  как  мне  известно,  больше  строевых  офицеров  в  политработники  не  переводили.  О  деле  Саблина  под  угрозой  жесточайших  наказаний  говорить  и  что-то  обсуждать  категорически  за-претили  в  конце  1975   года.
     С  началом  ельцинских  времён  т.н.  либеральная  общественность  организовала  слушания  по  делу  Саблина.  Из  офицера,  нарушившего Долг,  Присягу  и  совершившего  военное  преступление,  либеральные  неучи  сделали  нового  героя.  По  этому  поводу  позже  мной  были  написаны  стихи.  Привожу  короткий  отрывок:

Живо  забвение  у  Леты,
А  боль – в  обиженной  груди –
Сними  сначала  эполеты,
А  после  души  береди,
И  после  разная  карьера,
И  твой  проверенный  кагал!
...Присяга – выбор  офицера,
Какой  и  Саблин  присягал,
С  какой  служил,  какую  славил,
Какую  искренно  ценил,
Какую  позже  обезглавил
И  странным  бунтом  подменил! 
Спеклось!  Не  надо  сожалений –
У  нас  юродивым  почёт,
И  не  понять – кто  нынче  гений,
А  кто  случайный  звездочёт,
Кто  гол,  а  кто  эпохой  ранен,
А  кто  трибунный  златоуст –
Хорош  отеческий  Сусанин,
Но  плох  с  застенками  Сен-Жюст!
«Спасибо,  русские  провидцы!» -
В  своём  восторге  прокричи!
...Считали  благом  кровопийцы
И  крик  в  Ипатьевской  ночи,
Ценили  лозунги  и  споры,
И  день,  разбуженный  в  дыму,
И  выстрел  знаковый  «Авроры»,
И  Соловки,  и  Колыму!
И  где  же  ты,  Надворный  Мститель?
Где  в  аксельбантах  господин?
Есть  на  Руси  один  Креститель,
Один  Спаситель  есть!  Один!
Не  подменить  и  не  возглавить,
Не  взбудоражив  кровью  гладь –
О,  не  дано  Россией  править,
Россией  надо  управлять!

   Но  эти  же  либеральные  неучи,  как  цепные  псы,  охраняли  свою  либеральную  епархию.  После  расстрела  Парламента  из  танковых  орудий  в  октябре  1993  года,  на  ТВ  появилась  передача  со  свободным  обсуждением  происходящих  событий  в  стране.  Когда  ведущий  завёл  разговор  о  событиях  октября  1993  года,  то  один  морской  офицер,  присутствующий  на  передаче,  рассказал  об  отношении  офицеров-подводников  из  Гремихи  к  этим  событиям:  «Среди  офицеров  были  и  такие  разговоры:  а  не  шарахнуть  ли  нам  по  Кремлю,  чтобы  прекратить  этот  бардак  в  стране».  Эта  передача  была  закрыта,  так  как  у  руля  всех  передач  тогда  стояли  либеральные  выскочки.  Они  и  усмотрели  некую  опасность  для  себя  в  словах  офицера-подводника.  Либералы  этих  времён  ничем  не  отличались  от  воинствующих  большевиков.  Правда,  большевики,  разрушая,  что-то  ещё  строили.  Либералы  только  разрушали  и  воровали  народную  собственность.               
    Юрий  Викторович  был  настоящим  моряком  и  комдивом.  Службу  лейтенантскую  он  начинал  на  Балтике.  Непосредственный  участник  боевого  траления.  Рассказывал,  что  за  каждую  вытраленную  немецкую  мину  на  корабль  выдавали  деньги.  Как  правило,  после  траления,  офицеры  вместе  с  командиром  шли  в  лучший  ресторан  Таллина  и  пропивали  эти  деньги.   Юрий  Викторович  был  крут,  не  терпел  приспособленцев  и  неучей.  Не  особо  жаловал  политработников.  Разбирая  как-то  непорядки  на  одном  из  кораблей,  Юрий  Викторович  задал  замполиту  корабля  вопрос,  который  пытался  свою  ответственность  за  воспитание   личного  состава  корабля  переложить  на  плечи  командира  и  помощника:  «А  вы  сами-то  ответственность  несёте?»  Замполит  ответил,  что  несёт.  На  что  Юрий  Викторович  сказал:  «Вы  всё  несёте,  несёте,  да  донести  не  можете!»
     Силу  слова  пока  ещё  никто  не  отменял.  Сказал  же  один  поэт – «Словом можно  убить,  словом  можно  спасти,  словом  можно  полки  за  собой  повести!»  В  1974  году  я  написал  довольно  большую  вещицу  в  стихах  под  названием:  «Утренний  доклад  оперативного  дежурного  на  КП  дивизии!»  Командный  пункт  дивизии  в Полярном  размещался  в  скальной  выработке,  оставшейся  нам  в  наследство  после  войны.  Я  ничего  не  выдумывал – просто  описал  в  стихах  утренний  доклад  оперативного  командиру  дивизии  в  присутствии  всех  флагманских  специалистов,  начальников  служб  и  представителей  политотдела.
     Не  собираюсь  полностью  приводить  всю  вещицу.  Приведу  несколько  строф.  Вот  строфа,  которая  касается  непосредственно  комдива:   

На  КП  пришёл  комдив –
Он  отыщет  негатив,
На  морозе  весь  продрог –
Зол  и  грозен,  что  бульдог!
И  стреляет  в  правом  ухе,
Значит,   он  пришёл  не  в  духе!
 
   В  процессе  доклада  оперативного  дежурного  Юрий  Викторович  мог  задать  любой  вопрос,  сообразуясь  с  ходом  доклада.  Где-то  он  выходил  за  рамки  приличий,  если  нужного  ответа  не  получал.  Не  терпел  некомпетентность.  Многие  офицеры  обижались  на  комдива  за  его  резкость.
    В  этой  же  поэме,  так  назовём  мою   вещицу,  приводился  пример  несения  службы  оперативным  дежурным  и  всей  смены  в  противогазах.  Действительно,  новый  флагманский  врач  предложил  вывести  всех  крыс  с  помощью  хлорпикрина,  которые  шныряли  по кабельным  трассам  и  иногда  грызли  изоляцию.  Крысы  подохли,  но  достать  их  изо  всех  шхер  было  невозможно.  Вот  и  несли  службу  некоторое  время  в  противогазах.
    После  доклада,  как  правило,  шли  объявления.  Последним  объявление  делал  начальник  политотдела.  Вот  как  я  его  изобразил:

Вот  Начпо,  слуга  надежды,
Речь  ведёт  про  наши  съезды -
Видит  пользу  он  отчизне
В  развитом  социализме!
Он  решился  заявить –
«Скоро  будем  лучше  жить!»
…Офицеры  все  в  восторге,
Что  явился  в  «Военторге»
Коммунизма  призрак  в  срок –
Будет  к  празднику  паёк:
Пачка  чая,  колбаса –
В  службе  света  полоса!

   Я  за  время  службы  повидал  разных  политработников.  Помню,  чтобы  принять  свою  лейтенантскую  должность  командира  боевой  части,  у  меня  ушло  около  восьми  дней.  Когда  мы  уходили  на  месяц  в  Северную  Атлантику,  смена  замполитов  произошла  за  2  часа.  Это  был  1966  год.  Замполиты  ещё  несли  в  море  вахтенную  службу.  Чуть  позже,  на  совещании  политработников,  замполиты  пожаловались  Члену  военного  Совета  Флота,  что  несение  вахтенной  службы  мешает  «воспитанию  личного  состава».  Мы,  строевые  офицеры,  надрывались  в  море,  а  замполиты  «воспитывали»  личный  состав,  не  неся  вахтенной  службы. 
    До  сих  пор  благодарен  начальнику  политотдела  дивизии  капитану 1 ранга  Маркову,  который,  как  прямой  начальник,  отменил  в  море  приказание  командира.  У  нас  во  время  шторма  сорвало  катер-тральщик.  При  жесточайшем  шторме  и  морозе  мне  было  приказано  высадиться  на  катер  и  зацепить  его.  В  канадке,  в  ватных  штанах  и  яловых  сапогах  я  приготовился  высадиться  на  обледеневший  катер.  Риск  был  величайший,  но  я  был  готов  выполнить  приказание.  В  это  время  вмешался  начальник  политотдела,  который  был  на  борту,  и  отменил  приказание  командира.  Я  ему  благодарен  за  это  до  сих  пор.  Катер  мы  подняли  на борт  через  двое  суток  после  улучшения  погоды.
  Наш  же  начальник  политотдела  на  этот  момент  был  удивительно  ограниченным  человеком.  Не  понимал  многих  аспектов  боевой  подготовки.  Когда  дивизию  проверяла  комиссия  под  руководством  начальника  Главного  Штаба  ВМФ,  я  подготовил  справку-доклад  с  выполнением  плана  БП.  В  справке  была  маленькая  хитрость – я  указал  одним  числом  выполненные  зачётные  и  подготовительные  артстрельбы.  В  новой  справке  после  отъезда  комиссии  я  указал  только  зачётные  стрельбы.  Начпо,  увидев  новую  справку,  обвинил  меня  в  очковтирательстве  на  партийном  собрании  штаба  дивизии.  Кроме  того,  незадачливый  начпо,  против  которого  в  его  прошлой  службе  не  выступал  никто,  утверждал,  что  я  отвечаю  за  боевую  подготовку,  а  начальник  оргстроевой  части  отвечает  за  дисциплину.  Мой  ответ  последовал  немедленно.  В  своём  выступлении  я  объяснил  разночтение  справок.  Кроме  того,  я  отметил,  что  планы  партийно-политической  работы  которые  нам  даёт  политотдел  на  все  формы  учений  одни  и  те  же.  И  ещё  я 
задал  вопрос:  «Почему  мы должны  знать  документы  съездов,  партийные  документы,  а  офицеры  политотдела  и  начальник  политотдела  не  знают  документы, определяющие  организацию  боевой  подготовки?  Они  не  понимают  отличий  между  зачётно-тактическим  учением  и  зачётно-командным  штабным  учением  с обозначенными  силами.  Ведь  в  зависимости  от формы  обучения  должны  быть  разные  планы  партийно-политической  работы».  Кроме  того,  я  добавил,  что  за  боевую  подготовку  я  не  отвечаю,  как  и  за  дисциплину  не  отвечает  начальник  оргстроевой  части.  Комдива   на  партсобрании  не  было – он  прибыл  из  Североморска  только  к  концу  собрания. 
     Я  уже  собрался  домой,  как  рассыльный  передал  приказание  комдива  немедленно  прибыть  к  нему.  Я  прибыл  в  кабинет  комдива  и  доложил  об  этом.  В  кабинете  вместе  с  комдивом  находился  и  начальник  политотдела.  Я  понял,  что  он  уже  комдиву  «нарисовал»  такую  картину,  за  которую  меня   мало  наказать.  Со  мной  надо  сделать  нечто  большее.
      Комдив  предложил  мне  сесть.  Он  знал,  что  на  меня  орать  нельзя.  Мы  такую  ситуацию  проходили!  И  он  начал  с  вопроса – «Так  кто  у  нас  отвечает  за  боевую  подготовку?»  Я,  как  помощник  начальника  штаба  дивизии  по  боевой  подготовке,  доложил  комдиву,  что  за  боевую  подготовку  отвечает  начальник  штаба  дивизии.  Последовал  очередной  вопрос  раздражённого  комдива: «А  вы  у  меня  за  что  отвечаете?»  Я  ответил,  что  отвечаю  за  организацию  боевой  подготовки.  Очередной  вопрос  комдива – «А  за  дисциплину  кто  у  нас  отвечает?»  Я  ответил,  что  согласно  Корабельному  Уставу  за  дисциплину  отвечает  командир  дивизии.  Комдив  понял,  что  разговаривать   со  мной  бесполезно,  я  «круглый»,  меня  не  ухватить.  Комдив  сказал – «Хорошо,  идите!» 
     Мудрый  комдив  понял,  что  я  по  всем  позициям  прав. Он  остановил  ретивого  начальника  политотдела,  который  за  мою  справедливую  критику  хотел  привлечь  меня  к  партийной  ответственности.  Комдив  приказал  мне  провести  занятия  с  офицерами  политотдела  по  документам  боевой  подготовки.  Я  приказание  исполнил.  На  этом,  мне  казалось,  все  недоразумения  закончились. 
  Позже,  в  одной  из  своих  книг,  я  написал  стихотворную  главу,  посвящённую  этому  начальнику  политотдела:

Прости  меня,  политрабочий,
Ты  мне  начальник,  а  не  друг,
Ты  до  вина  и  баб  охочий,
И  ты  охочий  до  заслуг,
До  высших  взлётов,  не  падений,
До  словоблудий,  не  для  муз,
И  ты  из  той  когорты,  гений,
Что  развалила  наш  Союз!
Из  той!  Единая  колода,
С  лапшой  партийной  на  ушах –
Комдив,  понятно,  воевода,
А  ты – партийный  падишах!
И  нет  в  тебе  святого  дара,
И  нет  державной  вышины,
В  тебе  одно  от  Комиссара –
Твои  протёртые  штаны!
Твои,  собратья  дорогие,
С  партийным  словом – «Осуди!»
Но  Флот  другой,  и  мы  другие,
Другое  время!  И  вожди!
Но  в  душах – прежняя  отвага,
И  те  же  камни  с  русских  гор,
И  не  заменит  нам  бумага
Прямой  и  честный  разговор!
А  ты  одной  размечен  платой –
На  всё  единая  цена,
Да  ты  же  просто  соглядатай
Однопартийного  звена!
В  пути,  заведомо,  не  сбился,
И  веришь  собственным  очам,
И  знаешь,  кто,  когда  напился,
Кто  ходит  к  дамам  по  ночам,
И  кто  не  тем  напором  дышит,
Кто  кумачами  не  горит,
Кто  громких  лозунгов  не  пишет
И  гордо  их  не  говорит!
Но  не  туда  несётся  фура –
Пропала  точная  межа,
Твоя  словесная  микстура
Лишь  для  примочек  хороша!
Но  будь  доволен!  Ради  бога,
Ведь  ты  прославился  уже –
Вполне  хорош  для  «Военторга»
При  новогоднем  дележе,
Созрел  для  громкого  припляса
И  для  собраний,  и  палат,
Твоя  давно  считает  касса
Дисциплинарный  компромат!
И,  так  всегда,  на   самом  деле,
Как  факт  в  безумной  городьбе –
Вы  по  себе  в  политотделе,
А  Флот  Великий - по  себе!
Так  разошлись  пути  и  дали,
Так  прозябает  флотский  штат -
И  то,  что  вы  «насозидали»,
И  есть  позорный  результат!
Как  мало  дел!  Но  сто  желаний,
И  вечно – «Партия  ведёт!»
Ковчег  из  слов  и  восклицаний
В  бурливом  море  пропадёт!
Но  в  вечность  подвиги  не  канут,
И  волю  Флота – не  согнуть,
Ты  был  «верхушкою»  обманут
И  нас  пытался  обмануть!
Ты – из  созвездия  «Незрячих»,
Проспавший  Русскую  Зарю!
...Я  не  пытаюсь  бить  лежачих,
А  просто  правду  говорю!

   Вернёмся  же  к  моей  поэме  и  обещанию  начальника  политотдела: «Скоро  будем  лучше  жить!»  Повторюсь – это  был  1974  год.  В  закрытом  гарнизоне  города  были  постоянные  проблемы  с  мясом,  колбасой,  кофе  и  другими  желанными  дефицитными  товарами.  Поэтому,  сказанное  мною,  являлось  нелицеприятной  правдой.  И  это  закрытый  гарнизон,  который  напрямую  обеспечивало  Министерство  обороны.  Когда  я  приезжал  на  Родину  в  Курскую  область,  то  обычно  заходил  в  курские  магазины.  Зрелище  позорное.  На  витринах  жалкие  консервы,  селёдка  и  вода.  Правда,  был  хлеб,  пряники,  бублики.  Какие-то  конфеты.  После  Великой  Войны  прошло  15-20  лет,  а  наша  убогая  власть  народ  накормить  не  могла.  Всё  капиталисты  виноваты,  если  судить  по  Хрущёву. 
   Моя  поэма  неожиданно  пошла  по  рукам.  Её  стали  находить  во  время  про-верок  даже  в  матросских  рундуках.  Несколько  раньше  я  свою  поэму  зачитал  полностью  на  одном  из  «мальчишников»  в  присутствии  героев  моей  поэмы – офицеров  штаба  дивизии.  Успех  потрясающий!
   Где-то  через  пару  месяцев  после  написания  моей  поэмы,  совершенно  неожиданно  в  моём  кабинете  раздался  телефонный  звонок.  Поднимаю  теле-фонную  трубку.  Гарнизонный  Начальник  особого  отдела  приглашает  меня  в  свой  кабинет  для  приватной  беседы. 
   Прибыл  для  беседы.  После  дежурного  приветствия,  ничего  не  говоря,  гордый  и  самоуверенный  особист  положил  передо  мной  на  стол  мою  поэму.  Он  терпеливо  ожидал  мою  реакцию,  считая  свой  приём  беседы  беспроигрышным.  Он  заведомо  решил,  что  я  перепугаюсь,  и  он  сможет  из  меня  сделать  ручного  соглядатая.  Я  спокойно  ему  ответил – «Я  вам  могу  подарить  первый  экземпляр.  Этот  экземпляр  поэмы  уж  больно  затёртый».  Кроме  этого,  я  добавил – «Если  в  этой  поэме  есть  неправда,  тогда  я  предлагаю  разобрать  написанное  на  партбюро  штаба  дивизии».  Я  на  этот  момент  был  Председателем  суда  чести  младшего  офицерского  состава,  имел  звание  капитана 3 ранга.
   Особист  понял,  что  он  меня  ничем  не  удивил,  что  я  спокоен  и  готов  отстаивать  свою  правоту.  Тогда  он  предложил  мне  т.н. сотрудничество – периодически  встречаться  с  ним  на  конспиративной  квартире  и  докладывать  о  разговорах,  которые  ведут  офицеры  штаба  дивизии.
   Он  уже  решил,  что  я  немедленно  дам  согласие  на  т.н.  сотрудничество  с  органами,  но  мой  вопрос  поставил  его  в  совершенный  тупик: «Скажите,  а  вы  Родину,  Советский  Союз,  любите  больше,  чем  я?»  Особист  понял,  что  я  офицер  не  из  его  епархии,  со  мной  можно  не  вести  дальнейшую  беседу.  На  этом  мы  спокойно  расстались.  Меня  с  этих  пор  больше  никто  не  трогал  и  моей  служебной  карьере  никто  не  мешал.
   Через  некоторое  время  меня  вызвал  к  себе  начальник  штаба  дивизии  капитан 1 ранга  Борис  Константинович  Сычёв – достойнейший и  порядочный  офицер,  старой  советской  закалки.  Предложил  сесть.  Потом  обратился  ко  мне  не  как  к  подчинённому,  а  как  к  товарищу,  называя  меня  по  имени: «Коля!  Я  прошу  тебя  больше  не  писать  таких  поэм.  Командир  дивизии  рвёт  и   мечет – уже  твоя  поэма  пошла  по  рукам  на  4-й  эскадре!»
   Откуда  такая  реакция?  Оказывается,  нашего  командира  дивизии  встретил  в  городе  замполит  береговой  базы  4  эскадры  и  спросил  у  него: «Юрий  Викторович!  А  что  это  ваша  оперативная  служба  несёт  дежурство  в  противогазах?»
   Я  пообещал  начальнику  штаба  больше  не  писать  подобных  вещей.  Но  я  всё  же  продолжил  писать,  но  написанное  никому  не  показывал.
   Через  год  по  прямому  приказанию  Командующего  Северного  Флота  адмирала  Егорова  Георгия  Михайловича  я  был  назначен  в  Управление  боевой  подготовки  Штаба  Северного  Флота.  Провожали  меня  к  новому  месту  службы  достойно.  Командир  дивизии  в  присутствии  офицеров  штаба  вручил  мне  чеканку  парусника  и  огромные  часы.  «Обмывали»  мой  уход  в  новом  кафе,  где  я  зачитал  новые  стихотворные  вещи  под  общим  названием – «Покидающим  дивизию!»
  Приведу  один  короткий  стих  под  названием  «Покидающим  Флот!»  из  моего  нового  труда:

Когда  наступит  боль  и  старость,
Когда  и  пенсия  не  всласть,
Когда  в  душе  щенячья  жалость
И  не  нужна  былая  власть,
А  память  так  разбередило,
Так  сердце  флотское  зашлось, 
Что  ничего  душе  не  мило –
«Ответь  мне!  Что  с  тобой  стряслось?
К  чему  такая  безысходность?
К  чему  такой  печальный  взгляд?
И  где  твоя  былая  гордость,
Что  сохраняла  флотский  ряд?» 
Увы!  Молчишь  и  всё  страдаешь,
И  мне  понятно  лишь  одно –
Друзей  по  службе  вспоминаешь,
Каких  не  видел  ты  давно!
Я  это  всё  теперь  предвидел,
Я  это  всё  предугадал,
И  никого  я  не  обидел,
А  всем  Долг  памяти  отдал!
Пусть  как  лекарство  эти  строчки
Излечат  сердце  моряка!
…И  я  не  ставлю  нужной  точки –
Лечись!  Читай  про  всех!  Пока!

   Как  известно,  «рукописи  не  горят!»  Мои  стихи  под  общим  названием  «Покидающим  дивизию»  где-то  года  четыре  назад  мне  передал  сослуживец  по  дивизии.  Это  был  зачитанный  и  потрёпанный  экземпляр.  Я  был  рад  подарку  и  тому,  что   мои  стихи  читают. 
   Почему  я  подробно  говорю  о  политработниках  и  чекистах,  которые  превратились  в  «особистов»?  Политработники  являлись  полпредами  Партии  в  Армии  и  на  Флоте.  Они  были  более,  чем  мы,  рядовые  коммунисты,  наделены  властью.  Политработники – Светоч  КПСС!  Но  по своей  сути  они  на  глазах  превращались  в  коптилку  КПСС.  Они  были  в  силе  до  тех  пор,  пока  КПСС  несла  вперёд  «Сталинский  Светильник».  Они  успешно  сняли  сметану  из  «Сталинского  кувшина»,  и  в  силу  инерции,  своей  жалкой  энергией  толкали  вперёд  «Сталинский  вагон».  Но  не  более  того!  На  фоне  провалов  в  сельском  хозяйстве  и  не  только,  КПСС  теряла  своё  значение,  а  политработники  теряли  свой  авторитет.  «Узкий  круг»  политработников  превращался  в  касту  всезнаек.   Политработники  на  Флоте  превратились  в  надсмотрщиков  Партии.  Они  знали,  кто  и  куда  ходит,  кто  и  сколько  пьёт.  Партийные  активы  превратились  в  говорильню,  когда  материальные  проблемы  пытались  решать  политическими  приёмами  и  словоблудием.  На  слуху  из  партийных  решений  одни  глаголы – «усилить,  заслушать,  провести  анализ».  КПСС  уже  по  своему  интеллектуальному  составу  не  могла  генерировать  прорывных  идей.  Мы  шли  последовательно  к  1991  году – к  развалу  Отечества.  Первым  предателем  в  августе  1991  года,  изменившим  Долгу  и  Присяге,  стал  помощник  по  комсомолу  политотдела  Кольской  флотилии   Северного  Флота.  Это  он   стоял  рядом  с   Ельциным  на  танке  во  время  августовского  путча  1991  года,  за  что  из  старшего  лейтенанта  превратился  в  капитана  2 ранга.  И  сейчас  это  бесстыжее  существо  ездит  по  Флотам  и  удивляет  всех  своей  некомпетентностью.  Но  сколько  гонора,  сколько  самомнения,  сколько  самовлюблённости!  Это  и  есть  образчик  убогости  кадрового  состава  политработников.  Но  они  до  сих  пор  уверены  в  одном – всё  было  правильно,  они  ни  в  чём  не  виноваты.  Согласен  с одним – рядовые  политработники  виноваты  в  меньшей  мере.  Окружение  Горбачёва – это  скопище  сознательных  предателей,  начиная  от  Ельцина,  заканчивая  Яковлевым.  Верхушка  Партии  была  куплена  Америкой.  Программу  развала  СССР  им  диктовали  из  Вашингтона. А  мы,  офицеры  Флота,  продолжали  верить  в  партийную  химеру  и  выполнять  Долг  и  Присягу:   

Мы  верили
В  обыденный  приказ,
И  рассуждать  нам
Было  не  по  чину,
Но  слишком  часто
Посылало  нас
Отечество
В  кипящую  пучину!
Всё  было  так
Под  сполохом  зари,
Когда  мы  в  жизни
Многого  не  знали –
О  ратном  Долге,
Что  ни  говори,
Уж  слишком  часто
Нам  напоминали!
Разил  словами
Ушлый  замполит,
Кремлёвские
Чудили  неумёхи –
Понятно  нам,
Коль  партия  велит,
Она  и  ум, 
И  памятник  эпохи,
Она  и  честь,
И  совесть,  и  гроза,
Она  военной  поступи
Громада!
...Мы  шли  в  моря,
Где  небо-бирюза,
С  напутствием  Комдива –
«Братцы,  надо!»
Из  года – в  год
Проверки,  допуска,
Задачи,  циклы,
Выдумки,  уловки,
И  в  океане
Муторном  тоска,
И  в  шахтах  для  врага
Боеголовки!
«Железо»,  жаль,
Сдавало  всякий  раз,
Приборы  неожиданно
Ломались,
Порой  и  мы,
Вдали  от  главных  баз,
В  отсеках  отсыревших
Надрывались!
Жизнь – по  Уставу,
Мы – не  господа,
Лишений  счёт
Переносили  стойко,
А  замполит  вещал
Привычно – «Да!»
И  добавлял -
«За  нами – перестройка!»
Есть  правда  в  том –
Готовились  к  войне
И  покоряли
Атомные  дали,
А  где-то  там,
В  кремлёвской  тишине,
За  доллары
Отечество  сдавали!
Осталась  память
Из  надгробных  плит
И  бывший  Флот
На  ельцинской  диете!
...Скажи  мне  правду,
Бывший  замполит,
А  ты,  как  есть,
За  прошлое  в  ответе?
Ответ  не  жду -
От  глупости  устал,
Мои  обиды
В  прошлое  не  канут!
...Сам  замполит,
Не  знавший  «Капитал»,
Вождями  предан,
Продан  и  обманут!
 
   Осенью  1985  года,  когда  мы  с  надеждой  смотрели  на  нового  Генсека  Горбачёва,  который  без  бумажки  нёс  косноязычные  речи,  меня  в  присутствии  ге-нерал-лейтенанта  из  военного  отдела  ЦК  КПСС  неожиданно  единогласно  из-брали  секретарём  партийной  организации   Управления  боевой  подготовки.  Пар-тийная  организация  УБП - одна  из  ведущих  в  Штабе  Северного  Флота:  до  60  коммунистов  в  званиях  капитанов 1  ранга  и  адмиралов.  В  нашей  партийной  организации  традиционно  стояли  на  учёте  и  выступали  на  партсобраниях  все  Командующие  Северным  Флотом - Адмирал  Флота  Г.М. Егоров,  адмирал  В.Н. Чернавин,  адмирал  А.П. Михайловский.  Эту  традицию  нарушил  Командующий  Флотом  Капитанец – он  встал  на  учёт  в  парторганизацию  Оперативного  управления.
   Во  времена  т.н.  перестройки  были  попытки  придумать  нечто  такое,  что  повысит  боеготовность  Флота.  Уже  на  Флоте  не  хватало  керосина  для  авиации  и  топлива  для  кораблей.  Но  словоблудие  на  партактивах  продолжалось.  На  одном  из  партактивов  в  присутствии  Командующего  Северным  Флотом  Ивана  Капитанца  и  главного  политработника,  Члена  военного  Совета  вице-адмирала  Варгина,  я  выступил  и  предложил  меры  по  стимулированию  офицеров  корабельного  состава.  Суть  предложений  была  проста.  Сославшись  на  то,  что  принцип  социализма – «От  каждого  по  способности,  каждому  по  труду!» - на  Флоте  не  работает,  я  сформулировал  простые  стимулы:  «Для  экипажей  кораблей,  занявших  по  итогам  года  первые  места,  выделять  по  5-7  квартир,  по  5-10  путёвок  в  санатории,  командиров  и  отличившихся  офицеров  награждать  орденами  и  медалями,  лучшим  офицерам  присваивать  досрочные  звания».  Зал  притих,  ожидая  реакцию  Капитанца  и  Варгина.  Но  в  заключительном  слове  Капитанца  реакции  на  мои  предложения  не  последовало,  хотя  Капитанец  и  Варгин  после  моего  выступления  о  чём-то  шептались,  находясь  в  президиуме.
   После  окончания  партактива  и  пения  «Интернационала»,  я  собрался  уходить.  Меня  неожиданно  окликнул  Варгин.  Я  подошёл  к  нему.  Короткий  разговор  был  прост.  Варгин  на  мои  предложения  ответил  так: «А  где  мы  возьмём  всё  то,  что  вы  предлагаете?»  Я  в  ответ  сказал: «Во  время  Великой  Отечественной  войны  Сталин  платил  деньги  за  сбитые вражеские  самолёты  и  за  потопленные  вражеские  корабли,  давал  звания  Героев».  На  моей  тужурке  висел  неуставной  значок  отличника  ВМФ  довоенных  времён.  Варгин  спросил: «Это  что  у  вас  за  значок?»  Я  ему  объяснил.  Он  приказал  снять  этот  значок.  И  ещё  добавил – «Вы  поменьше Сталина  вспоминайте!»  Хотя,  коль  судить  по  его  замашкам,  он  сам  был  явным  сталинистом. 
   Мне  было  совершенно  ясно – моё  предложение  шло  в  разрез  с  личными  интересами  политработников.  Для  них  принцип  социализма: «От  каждого  по  способности…!» - работал  в  полной  мере.  Они  себя  обеспечивали  «по  потребности».  Сопливый  лейтенант,  выпускник  Киевского  или  Львовского  политических  училищ,  по  прибытии  на  Флот,  немедленно  обеспечивался  отдельной  квартирой.  Я  первую  однокомнатную  квартиру  получил  после  6  лет  службы  на  Флоте  в  звании  капитан-лейтенанта  и  в  должности  командира  корабля.   
   Не  могу  не  сказать  пару  слов  о  т.н. «комчванстве»,  за  которое  Ленин  в  одной  из  своих  работ  предлагал  «гнать  из  Партии».  Когда  Начальником  Политуправления  Северного  Флота  был  назначен  Герой  Союза  вице-адмирал  Усенко,  то  первое  прибытие  в  Штаб  СФ  он  отметил  странной  выходкой – отстранил  от  службы  дежурного  по  Штабу.  В  Штабе  уже  находились  Командующий  и  Начальник  Штаба.  Усенко  был  возмущён  тем,  что  ему  не  была  подана  команда  «Смирно!»  Дежурный  по  Штабу  Устав  не  нарушил,  но  для  Усенко  Уставы  не  были  писаны!  Это  и  есть  образчик  «комчванства».               
   Что  касается  чекистов,  ставших  «особистами»,  мне  кажется,  они   сами  превратились  в  соглядатаев.  Кадровый  состав  «особистов»  на  Флоте,  как  правило,  состоял  из  офицеров-неудачников,  не  сумевших  сдать  на  допуск  к  управлению  боевой  частью.  Они  и  пополняли  ряды  новых  «чекистов».  Они  же  и  не  защитили  СССР  от  развала  в  декабре  1993  года,  когда  группа  партийных  предателей  под  руководством  алкоголика  Ельцина  и  с  молчаливого  согласия  Горбачёва,  вынесли  в  Беловежской  Пуще  приговор  Великому  Государству.  Среди  чекистов  оказались  банальные  перебежчики  и  предатели.  Тот  же  генерал  Калугин,  сдавший  известную  ему  советскую  агентуру,  живёт  в  США  и  продолжает  лить  грязь  на  наше  Великое  Отечество.
   Что  можно  сказать  о  том  времени?  Северный  Флот  трудился.  Офицеры  Флота  никого  не  делили  на  либералов  и  демократов,  на  патриотов  и  антипатриотов,  на  верных  ленинцев  и  приверженцев  горбачёвского  словоблудия,  на  ельцин-ских  прихвостней  и  сталинистов.  Чёрная  каждодневная  работа,  море,  качка,  снежные  заряды,  туманы   и  колючая  «Роза  Ветров».  Флот  продолжал  выполнять  Долг  перед  Отечеством,  которое  начали  делить  по  частям  в  Кремле.  Флот  помнил  Присягу  и  хранил  любовь  к  Родине.
   Но  нас  повторно  предали.  История  повторилась  один  к  одному:  когда  к  власти  в  феврале-марте  1917  года  пришли  либеральные  недоучки  под  флагом  Временного  Правительства,  офицеров  Флота  начали  банально  убивать  от  Кронштадта  до  Гельсингфорса,  от  Таллина  до  Севастополя.  Разнузданная  мразь  в  Петрограде  брала  офицеров  в  заложники   и  требовала  выкуп  у  родственников.
   В  ельцинские  времена  офицеров  Флота  бывшие  знатоки  марксистско-ленинской  философии  и  азов  рыночной  экономики  превращали  в  быдло.  Не  обошлось  и  без  убийств – были  убиты  два  контр-адмирала,  несколько  капитанов 1 ранга.
    Я  до  сих  пор  удивляюсь  одному – почему  тогда  и  в  ельцинские  времена  не  были  подняты  Андреевские  Флаги  на  мятежных  кораблях  и  либеральная  мразь  не  была  уничтожена?  Мне  кажется,  историческая,  государская  память  морского  офицерства,  которое  никогда  не  участвовало  в  дворцовых  переворотах,  не  позволила  появиться  мятежным  кораблям.  Так  это  было:               
               
Да  нам  в  обычай – шея  в  мыле,
Нам  для  победы – голос  масс,
Шуты  за  Родину  решили,
Шуты  решили  и  за  нас! 
Бери,  Отечество,  гостинец,
Вали  на  плечи  ложный  груз –
Решает  щирый  украинец,
Решает  ушлый  белорус,
Решает  пьяный  Воевода,
Решает  вдруг  дешёвый  сброд!
…Не  надо  «именем  народа!» -
Не  оскорбляйте  мой  народ!
Он – не  решал!  Ему  не  дали,
На  нём  не  виден  тайный  лак –
Безумство  русских  вакханалий
Не  расточается  никак!
И  нет  надежд  у  поколений,
Нам  догонять,  не  поспешать,
За  нас  решал  картавый  Гений,
И  Троцкий  думал,  как  решать?
И  подлецы,  каких  немало,
Интеллигенты,  шулера,
Герои  древнего  кагала
И  шваль  державного  Двора!
Решали  те,  блудили  эти,
Ворьё  шалело  на  полке,
Шумели  ****и  на  банкете
И  дрянь  в  Кремлёвском  бардаке!
А  ты  живи,  зевая  сонно,
Бери  похлёбку  со  стола,
Ах,  позабыл,  из  Вашингтона
Подсказка  тайная  была!
Ужо,  свершилось!  Гром  оваций,
И  из  Массандры – много  вин!
…Вот  Шеварднадзе – наш  Гораций,
Вот  рядом – пьяный  Арлекин,
А  дальше?  Нет,  не  скоморохи,
Им  не  открыта  нынче  дверь –
Тут  все  хозяева  эпохи,
Тут  все  штукмейстеры  теперь!
Они – обласканы!  За  ласки
Их  неумеренно  цени –
Они  отныне – Дерипаски,
И  Абрамовичи – они!
Они – правители  на  свете,
Они  не  ходят  в  борозде,
А  флот  России?  На диете –
С  водой  солёной  на  воде!
А  день – с  накатом,  без  отката,
А  ночь,  без  выдумок  деляг!
… Как  на  «Потёмкине»  когда-то
Не  заалел  мятежный  Стяг,
Не  побежали  с  кровью  в  мыле,
Не  сбили  нечисть  за  порог –
Нет!  Мы  Союз  не  защитили,
Мы  позабыли  Честь  и  Долг!

   Я  в  начале  этой  главы  говорил  о  том,  что  поверил  в  «свободу  и  демократию».  Но  после  выхода  очередной  моей  книги,  меня  неожиданно  вызвали  в  военную  Прокуратуру  Санкт-Петербурга.  Прибыл.  Беседу  со  мной  вёл  подпол-ковник.  Вопрос  один – «Какую  прибыль  я  получаю  от  книг  и  плачу  ли  я  налоги?»
   Вопрос  по  сути  идиотский.  Ясно  одно – мне  просто  хотят  «закрыть  рот».  Какая  прибыль  от  500  экземпляров,  если  я  книги  дарил  друзьям  и  знакомым?  Какие  налоги?  В  ответ  перечислил  на  бумаге  до  20  фамилий  офицеров  и адмиралов,  которым  я  подарил  свои  книги.  Экземпляр  книги  положил  в  качестве  подарка  подполковнику.  На  этом  беседа  закончилась.
   Когда  погибла  атомная  подводная  лодка  «Курск»,  я  написал  жёсткое  стихотворение.  Оно  пошло  по  рукам.  Экземпляр  этого  стихотворения  был  вывешен  в  Клубе  моряков-подводников  Игоря  Курдина.  Со  слов  Курдина,  ему  позвонили  из  Москвы  и  предложили  убрать  это  стихотворение.  Я  всегда  писал  в  рамках  Конституции – критиковал,  но  ни  к  чему  и  никогда  не  призывал.  Оказывается,  моя  критика  либеральной  шушере  не  по  нраву! 
   В  период  моей  службы  на  Северном  Флоте  существовал  сигнал  «Радуга…!» 
Этот  сигнал  подавался  с  Командного  пункта  Флота  оперативным  дежурным  в 
случае  обнаружения  в  наших  территориальных  водах  или  вблизи  от  них  ино-странной  подводной  лодки.  Дежурные  силы – от  противолодочных  кораблей  до  противолодочной  авиации - шли  по  тревоге  в  район  обнаружения  ПЛ  с  целью  слежения  за  ПЛ.  Строгость  с  выполнением  сигнала  была  жесточайшая.  Когда  оперативный  дежурный  Северного  Флота  задержал  объявление  сигнала  «Радуга»  на  5  минут,  то  он  был  немедленно  снят  с  должности  С.Г. Горшковым. 
   Я  подумал,  почему  никто  не  подал  аналогичный  сигнал  в  момент  развала  нашего  Великого  Государства – СССР?  Почему  офицеры  не  защитили  Союз?  Да,  была  обида  на  жалкую  и  убогую  власть  Горбачёвых,  Ельциных  и  их сподвижников.  Но  ведь  было  Отечество.  Оно  было  в  беде! 
  История  повторилась.  Русские  офицеры  также  не  защитили  Царскую  Империю.  Делайте  выводы,  господа. 
   Последнее.  В  военной  Присяге  советских  времён  дословно  сказано  так: «Я  всегда  готов  по  приказу  Советского  Правительства  выступить  на  защиту  моей  Родины – Союза  Советских  Социалистических  республик!»  Приказа  не  последовало.  Остаётся  задать  себе  один  вопрос – «Почему  Великие  Правители  нашего  Отечества,  такие,  как  Иван  Грозный,  Пётр  Великий,  Александр  Третий  и  Иосиф  Сталин  оставляли  после  себя  жалких  самозванцев,  ничтожных  наследников  или  вообще  никого  не  оставляли?  Почему  Россия  развивалась  и  была  сильной  только  при  сильной  власти?  Почему  либеральные  идеи  в  условиях  исторического  развития  нашего  государства  оставались  и  остаются  некой  химерой?  Почему  русский  народ  и  образованное  большинство  патриотического  толка  помнят  Петра  Великого,  Александра  Третьего  и  Сталина?»