Три рубля. Ни копейкой больше

Холодок вдоль спины и рёбер,
А в нос с силой бьёт запах тины,
И не скажешь ведь что живые,
Здесь когда-нибудь да ходили.

И не скажешь ведь, что не даром,
Люди тянутся к тьмы лишь свету,
А иное за грош бездарный,
Да пустую влакут монету.

Не дано им понять ведь сути,
И не видят, давно уж слепы.
А сегодня и я к ним следом,
Уступая Богов советам.

А сегодня и я распятый, под той силой,
Что взором точит.
Я сегодня устав сражаться,
Иду в омут и прям с главою.

Утопиться бы было легче,
Да вот только ведь не заплатят,
А меня дома ждёт сестрёнка,
И скулит, прячась под кроватью.

Она ждёт, а я площадь мерю,
Своим детским и робким шагом.
Я не должен же был сломаться,
А и всё же, так Богу надо.

Ему надо, чтоб я на коленях,
Умолял о её прощенье,
Чтобы верил за нас обоих,
И срезал за спиною крылья.

Ему надо, и он не спросит,
А не больно ли, мальчик, было?
Он не спросит, ведь точно знает,
Что та боль — смертью лишь сравнима.

Но до ней ещё слишком долго,
А на хлеб не хватает денег.
Мне до ней ещё лет так с сорок,
А сегодня терплю и верю.

Улыбается мне старьёвщик,
И главой своей в такт кивает.
Видно знает свои расценки,
С ходу вслух мне их называя:

— Три рубля. Ни копейкой больше.
И не думай, что в долг получишь.
Аккуратно клади, чтоб перья,
Не летали по всей квартире.

Три рубля…
Мне б и двух хватило.
И одним был бы сыт по горло,
Лишь бы б только душа не выла,
Разбиваясь вдруг на осколки.

— Вы не бойтесь, я не вернуся.
Они больше мне ни к чему здесь.
А вы отдайте их, подороже,
Тому кто в Бога с любовью верит.

Отдайте тем, кому то нужнее.
Кто ни как и я, и лишь небом дышит.
Отдайте им, а я здесь уж как-то,
Сам по себе, и без крыльев, выжил.

Карман растянутый, звоном душит.
На хлеб мне хватит ещё на месяц.
А крылья…
Что же, пожалуй честен,
Обмен души на кусочек гнили.