Дума

Точно в полночь распахнуты двери.
Щели в старом сарае как звёзды.
Где-то в жирной земле прорастают деревья
тяжело и громоздко.

Скоро утро. Немеют пальцы,
ощутившие холод железа.
Околдованный звёздными танцами панцирь
скрыт под краской облезлой.

Замерзает огонь. Тает крик петушиный.
Предрассветная зыбкость в одеждах бетона.
Механизм непрогретый гремит и машины
за туманами стонут.

Под покровами полночи путь их рассчитан,
как зелёная вечность в громах ледохода.
Там живут и надёжной защитой
им безжалостный холод.

Но чирок сбросит тень в ряску трудного корма,
превращённый в пунктир высоко над осокой,
и осиновый сумрак, сосновые корни
наполняются соком.

В тишине под прикрытьем полночного штиля
это утро в земле прорастает ночами,
чтоб рогатые пятна лугов совместились
с молоком и мычаньем.

Соскользнёт пелена, как платок по ладони,
и однажды, дрожа и рискуя,
это утро снесёт нам яйцо золотое
под кудахтанье куриц.