По мотивам фильма Человек из ресторана, 1927 г

Рутина работы разъела характер.
От слов соглашательств согнулась спина.
Скелет мой в прислужливой позе де-факто.
В глазах катаракта, как будто стена.

Утраты, осколки от грёз накопились.
Сбегают знакомые, как от чумы.
На веки солёные вновь накатились
слезинки, как звёзды на око луны.

В дому безремонтность, текущая кровля.
Намеренно жалят ужи сквозняков.
Весь город под игом тупиц и торговли,
рождающих вещи и новь дураков.

Сквозь пальцы сочатся мои сбереженья.
Ветшают окраины, законы и я.
Мне чужды народные телодвиженья.
Течения толп уже не для меня.

Тощают карманы, хоть днями на службе.
За непослушанье родными клеймим.
Не водят со мною романов и дружбы.
Всё чаще молчу, как глухой или мим.

Я уподобляюсь всем бронзовым дядям,
смиряясь с сезонами, жижей от птиц.
Порою мечтаю о плахе иль яде,
алкаю петлю, эвтаназии шприц!

Долгами умножилось старое горе.
Наверное, близится жизни конец.
К умершей мамаше добавился вскоре
от горя и боли мой слёгший отец.