Я держу в руке меч и вскипаю

Я держу в руке меч и вскипаю.
Во мне злоба, отвага, броня.
Я сама пред собой не снимаю
Свою маску - я пламя огня.

Были люди и были уроки.
И я ожесточилась, увы…
На моей столь неровной дороге
Приходилось и падать, и выть.

Я пришла к безопасности в злобе,
И я людям добра не даю.
Но такой ли была я в утробе,
Какой щас я о жизни пою?

Мне так сложно и так не охото
Признавать в себе свет и тепло.
Я смотрю всё на детское фото,
На малышку, и в мыслях: «За что?»

За что вы меня, близкие, низко
Закопали под землю? Кнутом
Били, чтобы не слышать тех писков
Из моих уст. Что стало потом?

Пред моими глазами картина
О насилии в детстве была.
И в сознании, в самых глубинах 
Всё осело, мой образ осла.

Об меня ноги драли чужие.
Подставляла им горло - грызи.
И в душе всё копились большие
Катакомбы обид, всё в грязи.

Меня много ломали, и веру
В свет, добро и подобную чушь
Лишь сломать смогли. Я стала зверем,
И карателем чёрненьких душ.

Я не верю всем людям. Мир страшен,
И я буду страшнее вдвойне.
И не важно, что обо мне скажут,
Если риски сойдутся на мне.

И мне больно лишь от осознания,
Как я каменной стала стеной,
Что не верю в любовь и признание,
И иду к людям словно на бой.

И так больно: лишь несколько тварей
Изгалялись, но было сполна.
Из-за них же и пульс во мне замер,
И теперь я шагаю одна.

И весь мир теперь стал мне враждебным -
Убеждение под коркой. Но мир
Может разным быть, может и нежным.
И не голод, а, может быть, пир.

Так опасно от опыта верить
В это «может», «а если», «а вдруг».
И так сложно быть пагубным зверем,
Когда каждый мне был словно друг.