Слепой дождь на лесном озере

Огромная туча с запада стала надвигаться на глухое лесное озеро. Она рявкала дальними отгромками, играла сполохами вспышек, и тянула за собой сизо-туманную бороду – растушёвку надвигающегося ливня.  Мы стояли на правом высоком берегу озера, через три стоянки от перешейка. С высокого берега четко было видно, как над кронами деревьев туча медленно приближается к нам своим правым крылом – дождя не избежать. Мы стали все свои шмотки прятать в палатки и под тент.
Легкая рябь пробежала по воде и коснулась прибрежного рогозника, листья в лесу зашумели и чуть слышный шепот пробежал по верхотуре соснового бора. И вот уже туча застила полнеба, а первые капли упали в озерную чашу, потом от дождевого угла нас  проняло влажным сквозняком. Водяной шум волной покатился от противоположенного берега к нашему, а озерная гладь вспенилась от ливня.
Сразу похолодало. Вся природа зашумела порывистым гулом начавшегося дождя. Капли бились о листья, дробились о стволы, падали в травы и кусты – это вызывало торопливый гомон и суету. Излука озера быстро скрылась за дождевой пеленой, только чаща на том берегу размыто проглядывала сквозь потоки ливня.
Мы не стали залезать в палатки, а укрылись под прибрежными раскидистыми соснами. Где-то в чреве у тучи глухо пророкотал гром, заозерное эхо чуть погодя отозвалось.  Струи внахлест били под кроны, заливали извилистые тропы, весело шлепали в песок. Шум дождя рос, заполнял все пространство, какая-то птица пыталась перекричать его, но тоже пропала. Недалеко от нас купалось несколько человек на соседней стоянке. Костер шипел и отфыркивался паром, немного присел, но не сдавался непогоде.
Моментально от дождя намокли те стороны стволов, которые были повернуты к озеру, с них уже стекали ручейки и бойко бежали к воде. Сквозь сосновые кроны ливень то и дело пробивался, сеялся через хвойное сито, брызгал каплями во все стороны, поливал нас. Гомон серебряных ливневых копытец на озере то нарастал, то немного сходил на нет, волнами налетал и ветер.
Наконец туча пронесла над озером свое грузное брюхо, следом стаями полетели мелкие рваные мороки и облака, которые слегка накрапывали. Основной ливень пробежал, как и следует для быстрой летней грозы. Озерная даль открылась, она была как в рамке под чисто протертым стеклом. Июньская жаркая погода повеяла прохладой и успокоением. Голубая бесплотная дымка повисла в воздухе, а на западе в облаках стал пробиваться просвет. Он жег края тучек огненным резцом, исходил дымом, и наконец, пробил первым лучом зоревую брешь. Луч этот пал в чащу, разломился на несколько осколков – и сразу лес проснулся и заиграл тысячами развешенных на ветках и кустах алмазов, самоцветов и яхонтов. Тучи разорвало и в просвет хлынуло золотым потоком огневидное солнце. Природа полыхнула невиданными красками и цветами. Создавалось впечатление, что перед нами  на озеро опустилась волшебная жар-птица, которая тряхнула своим хвостом и расплескала искорки-перья по всей округе.
Теплая летняя земля воспарила таким легким духом, травяным отваром и боровым ароматом, что благовонный воздух сам лился в грудь, хотелось пить его безмерно и взять с собой про запас. Дохнула  легким туманцем и озерная вода, по ней еще прыгали одиночные капли, булькали пузыри. Солнце подсвечивало с запада, и сквозь его лучи сеялась с неба редкая капель – шел неторопливый слепой дождик. Это было чудное зрелище: дождинки, пролетая в воздухе, зажигались от лучей разными цветами – от ярко-золотого до серебристо-синего, это золото наполняло озерную чашу, и она сама становилась позолоченной.
Вечернее низкое солнце заглянуло под тучу и осветила ее днище, от этого днище тучи запылало густым багрецом, этот горящий багрец отразился в озерной воде – казалось сама вода в Озере пылала на сто оттенков и отсветов, в середине кипела расплавленным золотом от капель, ближе к тому берегу горела от закатного облака, а с боков словно была подсинена краешком грозовой тучи. Действительно левый край тучи еще был виден за южным концом озера, под ним слегка проступала растушевка дождевых струй, которые проливались в бескрайние марийские леса.
Озерная чаша переливалась всеми цветами радуги, клубила дымкой, и как сито внимала в себя солнечный блики. Зрелище было потрясающее, наверно, всеми словами русского языка нельзя было описать такую красоту – это надо было видеть. Редкий шум падающих капель превращался в тихий водяной звон, что создавало эффект звуко-цвета, а мы уже не прятались от дождика, а сидели на берегу и всеми окулярами  и объективами старались запечатлеть это чудо Природы.
Рваные тучки и навесные облака еще бежали по поднебесью, вот голубым крылом плеснула меж ними чистая лазурь, огромная белая боковина кучевого облака вошла над нашими головами в чащу и застряла в ней. А капель все сеялась и сеялась с неба, как будто ей не было конца. Тем временем солнце садилось все ниже и ниже, и капли меняли свой цвет от золотистого до оранжевого, а потом и совсем зарумянились. Закатное светило в парком воздухе алело на глазах.
Где-то в глухом сосновом древостое подала голос кукушка, эхо от ее кукованья сплывалось и таяло во влажном лесу, опять густо запахло хвоей, пропитанной спорым летнем ливнем. Вода озера после дождя манила в свои объятья. Капли падали все реже и реже, на некоторые уже не попадали лучи – они сверкали и шлепались скатным жемчугом. Небо почти полностью прояснилось, создавалось впечатление, что капель сыпется из чистого неба. Озерный плес заголубел, лишь отражение еловых вершинок с западной стороны было окаймлено рдяной полосой зари.
Наконец дождь полностью прошел, только еще ветерок сбивал с сосновых крон затаившуюся грозовую влагу, прибрежный песок стал от капели ноздреватым, а вода в озере превратилось в парное прозрачное молоко.
Мы пошли купаться.