Путь наверх

Выбравши путь наверх,
помни о тех вещах,
которых ни бег, ни шаг,
которых ни плач, ни смех
уже не отменят, как
бы ты не глядел орлом,
топорща перо в руке,
рубя ли, как топором,
ступени на леднике.

Чем выше, тем холодней.
Так просто! Но в том саду,
в каком тебе пел в дуду
непрошеный соловей,
представить не мог ты льду
какую заплатишь дань.
Сиренный зов пропастей,
ветров ледяная длань
разделят на сто частей,

помножив на миллион
сомненья твои и страх.
И строчки в твоих стихах –
как спички, когда циклон
взметает белёсый прах.
И ты, уцепившись за
прозрачную эту гладь,
вдруг видишь, в упор – глаза
тех, кто уже ни шагать,

ни бегать – ни мёртв, ни жив.
Но ты их не бойся. Впредь –
лишь в эти глаза глядеть,
да в те ещё, отразив
которые, неба твердь
не дрогнет и не шепнёт:
осталось совсем чуть-чуть…
Устами не выйдет – мёд,
конца не предвидит путь.

Но корпусом, словно волк,
не нужно вращать назад –
там никого. Наград
не захотел твой полк,
рота ли, взвод, отряд.
Впрочем, таких ковриг
выпечь едва ль кому,
так что, «камрад комбриг»,
топать вам одному.


Плечами пожавши, друг
устало поплёлся вниз,
а следом – целая жизнь!
И ты бы вернуться в круг,
забытых тобой отчизн,
туда же – к теплу, к друзьям
не прочь бы, да только вот,
судьба, милый мой, – не спорт,
оставить её нельзя.

И, значит, ничья рука
не тронет твоё плечо,
но будет открытым чёрт
для твоего плевка.
И будешь ты горячо
спорить лишь сам с собой,
ведая на зубок
все, что любой другой
мог бы сказать, но Бог

с ним! А верней, с тобой:
порванным языком
равен ты с ледником,
с бездною голубой,
мне уже не знаком.
Ведь я не могу – наверх,
но я не хочу и вниз,
я просто – одна из вех,
каменный обелиск,

гладкий от тысяч рук,
меня оттолкнувших прочь.
И камню уже невмочь
ни взгляд и ни жест, ни звук.
И всё, чем могу помочь –
это десяток слов
да восклицанья знак,
хозяином моих снов
выбитых кое-как:

Налево пойдёшь – прощай….
Направо пойдёшь – прощай…
И прямо пойдёшь – прощай…
Назад ли пойдёшь – прощай…
январь 2003