Чужие откровения, которыми хочется поделиться...

Максим Кривцов
перевод Ольги Седаковой

"Он переехал в Бучу в середине марта 2021
Снял маленькую квартиру в цоколе  и завел кота,у которого шерсть была цвета помадки на эклере.
Он ходил на английский, в тренажерный зал, и  на исповедь...
Он любил смотреть как падает снег,и в тумане исчезает улица.
Он слушал "Радиохед", старые альбомы "Океана Эльзы", дождь, гром, и стук сердца одной девочки,
с которой засыпал в своей цокольной квартире,
и просыпался в цокольной квартире,
целовал ее теплое лицо,
прижимался к ее липкому телу,
нырял ладонью в волну ее волос
и барахтался там, как муха в паутине.
Осенью она его покинула,
как птицы покидают леса,
как инженеры фабрику по окончании смены,и поехала в Польшу,
чтобы там остаться.
Он взял кота, похожего на пирожное и сказал: "Кот, нам надо ехать!
С нами - как утро,
как жизнь,
как болезнь -
случилась холодная,
как лед,
война
Урок под названьем "спокойная жизнь" закончен."
В тумане исчезает улица...
Падает дождь...
Его совершенно не слушают...
Кот убежал в поле, и имя ему ветер.
На кресте как на id-карточке написано:
"Здесь покоится номер 234 вечная память".
-
Она мечтала о путешествии в Патагонию...
о романе с рок-музыкантом...
о реинкарнации в царицу или в рыбу.
Планировала написать книгу
о том, что память,
хрупкая, как корочка на крем-брюле
чуткая, как любовь
сыпется, как песок между пальцев
и пропадает
исчезает -
нет ее.
Она любила свой велосипед,
мороженое со сгущенкой,
собирала пожухлые листья,
как марки,
любила разглядывать облака,
рассыпанные как попкорн
неряхой мальчиком в кинотеатре.
Ходила одна в горы,
чтобы принимать ингаляции хвои и воздуха,
собирала мяту и иван-чай,
собирала звезды, раскладывая их в памяти, как в фотоальбоме.
Ее отец погиб в четырнадцатом -
ей было четырнадцать, когда мама уехала в Италию
...и не вернулась.
Она не заводила связей, потому что все ждала рок-музыканта.
Когда зима решила не уходить
минимум до следующей осени,
громко и больно объявив об этом
и пахнуло на улицах
ужасающей тишиной,
огнем и землей,
разлетелось воронье,
тогда она не растерялась:
достала с верхней полки коробок
с сухим иван-чаем и тимьяном,
заварила травы,
налила в термос
и понесла на пост
ребятам из теробороны.
На кресте как татуировкой выведено:
"Здесь покоится номер 457 вечная память."
-
Она жила возле парка
в небольшом доме
кормила белок,
кормила собак,
кормила пьяниц,
была хранительницей осени
и хранительницей воспоминаний,
рассыпанных, как сахарный песок.
Ей было 54...
-
Она работала в коммунальном предприятии,
носила синюю робу "Эпицентр"
и ездила на велосипеде.
Красила ногти в багряный,
красила губы в багряный,
и каждую ночь ее навещали багряные сны.
Она смотрела "Говорит Украина"
вытирала слезы белым платочком,
вспоминала детство:
каким теплым тогда было солнце...
Перед сном читала Кокотюху
и прыгала, как ныряльщик в воду, в свои сны -
багряные, как ногти
багряные, как губы.
Ждала субботу,
чтобы вытереть пыль в комнатах,
постирать одежду,
приготовить шарлотку
и думать о прошлом.
Ее убили пятого марта,
когда она поворачивала на свою улицу на велосипеде...
Убили, как ночь убивает день,
как осень убивает лето...
Распяли очередью из кпвт (танкового пулемета).
На кресте - как на доске объявлений - написано:
"Здесь покоится номер 451 вечная память".
На улицах и в полях
появились новые Голгофы...
Только пули вместо гвоздей
Только артиллерия вместо копий.
Хотелось сосчитать дни до лета,
сосчитать котят,
сосчитать детей,
сосчитать звезды,
считать до ста, засыпая.
"Здесь покоится номер 176 вечная память"
"Здесь покоится номер 201 вечная память"
"Здесь покоится номер 163 вечная память"
"Здесь покоится номер 308 вечная память."