Он был ревнивцем лет до тридцати

Он был ревнивцем лет до тридцати,
и боже мой, каким он был ревнивцем:
жена едва накрасила ресницы,
а он уже готов был не простить.

Он ревновал к актёрам и Луне,
которая касалась лунным светом
её руки, и ревновал к рассвету,
и даже к Солнцу, как признался мне.

А в тридцать лет всё изменилось в нём,
Мне было интересно знать причину.
И он осёк: «Я просто стал мужчиной!
Ночь стала ночью, ну, а день стал днём!».

Вот так. Без теорем. Без аксиом.
И без нужды доказывать кому-то,
что ревность – глупость слабости.
Без шуток.
А сильный – не ревнует.
Всё о том.


Рецензии