Чулки со стрелками...

Рассуждизмы и пароксизмы, 79.

Свершилось.
В провинциальном городе – это не просто нонсенс, («хуже, Петька, хуже» - сказал бы Василь Иваныч), это – чудо, это - «именины сердца»…
Расхаживаю вперёд - назад, как часовой на посту или Сталин в мягких кавказских сапогах – за спинами соратников – на трибуне Мавзолея. Мотаюсь туда - сюда на автобусной остановке в ожидании соответствующего транспорта (клубный УАЗик укатил без меня), уже – час, как жду… Но не холодное утро и отсутствующий автобус – чудо.
Вижу при своём проходе «туда», идёт мне навстречу блондинка, эдакий «рыжий ребенок».
«Пришла весёлая,
стала в стойло.
И всё ей казалось -
она жеребёнок».
Нет, и «жеребёнок» ещё не нонсенс, хотя бы и с талией и стройными ногами.
Когда девушка прошла мимо (а она прошла: «то ли девушка, то ли виденье»), после своего поворота «сюда» увидел на её стройных ногах … чулки («прощайте мои бедные глаза – вы никуда не годитесь после этого»), со швом (со «стрЕлками»).  «Стрелки», ярко выраженные, ведущие от розовых пяток к не менее розовой юго-восточной части спины (а, впрочем, тональность указанной «части» была скрыта юбкой). Но «не в энтом дело», как говорил Виктор Иосифович, «дело» в том, что чулки – со стрелками. Это почти такой же признак женственности, как коса, заменённая теперь на «каре» (и отсутствующая на проследовавшей мимо меня, но скосившей глаза в мою сторону: «Охламон – у него и кроссовки драные» (это правда - обувь разодрали, и другую ногу чуть не сломали, передвигая пенал с планером в ангар в прошлом году, мои сослуживцы).
После увиденного, «чудо» не произошло - автобус не пришёл, но ожидание его было уже не таким угнетающим, как будто и ветер – не таким холодным, и солнце  - ярче и свет его теплее. Потому что женственный «жеребёнок» ещё был в виду, а скрывшись «с глаз – долой», но не «из сердца – вон», оставил память о чулках со «стрелками»…
«И стоило жить, и работать стоило», как сказано в «Хорошем отношении к лошадям».