Ночь расстрелянных поэтов

Сегодня – Ночь расстрелянных поэтов...
Вот ровно семь десятков лет прошло...
Вы знаете ль, о юноши, про это?
Вас не было тогда – вам повезло!..

Тогда тиран кровавый нами правил,
Прикрывшись нашим славным кумачом,
С народом тайно вёл борьбу без правил
И с партией, сплочённой Ильичом.

Войны гражданской гибли ветераны,
Подпольщики времён борьбы с царём...
Свержения боясь, как все тираны,
Он вёл себя безумным палачом.

Трёх маршалов и высших командиров
Он расстрелял, и прочий комсостав,
Расстреливают так фигурки в тирах
Любители приевшихся забав.

Без устали казнил кровавый Сталин
(А это был не кто-нибудь, а он),
Былых борцов из большевистской стали,
Пытая, превращал в металлолом...

Не сам пытал, не сам стрелял, конечно,
Всё доверял любимым палачам,
Народ наш жил в СССР кромешном,
Кто уцелеть надеялся, молчал.

Не странно ль? Никому не доверяя
(И потому любого ждал расстрел),
Сигналы все разведки отметая,
Он к Гитлеру доверие имел!

И потому, когда уже дрожала
От бомб врага земля страны родной,
Решил он: это немцы-генералы
Нас мнимой провоцируют войной.

Мол, Гитлер спит – сейчас ещё не утро,
Но лишь проснётся – остановит брань,
И генералов он накажет мудро:
Прощенья просят пусть у русских Вань!

Тогда Москву мы чудом отстояли,
Она осталась русскою навек,
Остановил тогда врага не Сталин,
А Рокоссовский, сам недавний зек.

Уж год прошёл. На нас пёр немец рейнский,
Пёр немец с Эльбы, лютый венгр-гонвед,
И создан был тогда в Москве Еврейский
Большой Антифашистский Комитет.

В него тотчас поэты и артисты,
Учёные – живая соль земли –
Для помощи простой и бескорыстной
Родимой Красной армии вошли.

Верхушку Комитета отпустили
В Америку, в Канаду, чтоб они
У богачей еврейских попросили
Помочь спасительнице их родни.

За них еврей Эйнштейн замолвил слово,
Сказал, что наша армия спасёт
Мир и Россию от Моло'ха злого,
А значит, и еврейский весь народ.

И богачи, и люди, что попроще,
Мильонов тридцать долларов смогли
Для укрепленья нашей ратной мощи
Собрать во имя жизни и любви.

Вот кончилась война. Пришла Победа!
И не нуждался больше наш тиран
В существованье как бы «Комитета»,
Что дружбу вёл с евреями всех стран. 

И тотчас обвинил он в шпионаже
Уже ненужным ставший Комитет.
Так преданным, полезным просто даже,
Средь юдофобов больше места нет.

И объявились враз антисемиты,
В печати и по радио кричат:
Безродные в стране космополиты
Лишить нас нашей русскости хотят!

Зачем в войну летали за границу?
Себе добро, конечно, привезли!
Чужие нравы занесли в столицу,
Чтоб нравственными быть мы не могли!

В водопровод подсыпали отраву:
Чуть наберешь воды из крана в рот,
Становится вдруг водка не по нраву,
Родимая! От водки сразу рвёт!

С работы изгонялись Абрамсоны,
Из вузов – Самуил и Исаак,
Но, к чести  русских, власти на погромы
Настроить их, нет, не могли никак!

Тогда евреев начались аресты,
Былой Антифашистский комитет
В Лефортовской тюрьме благое место
Нашёл, там в ней кончается весь свет.

И я там был в году шестьдесят третьем
На пересылке временно – в дурдом,
Меж лестниц там висят стальные сети,
Чтоб сдуру ты не бросился в проём.

Там тех евреев били и пытали
Один скончался, видно, смерти рад,
И нескольких несчастных расстреляли
Сегодня – семь десятков лет назад.

И среди них – известных три поэта,
Писал один лишь детские стихи
Для малышей и, вероятно, это
В то время были все его грехи.

За них ему была в награду пытка,
А после – пуля, чтоб умел молчать!
Его, я помню, звали Лейба Квитко,
Стихи его мне всё читала мать.

Смешные же – про поросят и заек!
Но вот четвёртый выстрел прогремел:
С поэтами расстрелян был прозаик…
Знать, дух он поэтический имел…

Мне кажется, что будь я не подросток,
Ещё писавший, словно графоман,
А взрослый, поэтического роста,
Почти как Маяковский, великан,

И я мог с ними оказаться пятым,
Но вот я, не расстрелянный поэт,
Одною пулей власти не распятый,
Тогда мне было лишь шестнадцать лет.

А, впрочем, этак лет за восемнадцать
До тех расстрелов в пятьдесят втором
О правовом расстреле и в шестнадцать
Указ Калинин выстрелил пером.

Ну, как не повздыхать о нашей власти,
От прошлого пришлось ей в том отстать,
Что сдерживать приходится ей страсти –
За слово «мир» пока не расстрелять!..

За слово правды! – небольшие сроки:
Семь лет всего лишь или десять лет,
Быть может, в этом спрятан смысл глубокий,
А, может, смысла в гуманизме нет?

Пока ещё не ночь, и мы поспеем
За Сталиным, рванув на полный ход,
И убедить в полезности сумеем
Расстрелов замороченный народ!

Но кое в чём уже мы преуспели:
Евреи из России прочь бегут,
И помогает им в позорном деле
Израильское общество «Сохнут»!

Куда! Куда! Они ж мозги увозят!
Кто будет что-то нам изобретать?
Пусть будут здесь – копаются в навозе,
Чтоб в огороде овощи сажать!

Когда их гоним – сразу упираться!
Знать, чтобы жить за наш же счёт! – «О нет! –
Они в ответ, – не братья мы, но братство
У нас в России с вами сотни лет!»

Нахально говорят, что из России
Не выгнать их: «Уж лучше нам в тюрьму
Российскую, а по земле Мессии
Ходить не запрещают никому».

Из рода в род их образ жизни книжный,
Но что-то им прижиться не даёт...
Не потому ли так они подвижны,
Что это в прошлом – кочевой народ?!

Они не любят почитанье власти,
Им кажется, что чтут её рабы,
Но коль – борьба, для них нет выше счастья,
Чем вечно быть на острие борьбы.


12 августа 2022 г.
(10:39-18:00).
Москва Люб.