Клеть

Вот в такую невозможную жару, когда воздух, кажется, не вдыхаешь, а хлебаешь чайной ложкой, когда куда бы ни прилёг, ни прислонился, всё кажется до того противно липким, думаешь, как хорошо, что в избе есть клеть - неширокая, неотапливаемая комнатёнка позади жилых половин с выходом в тёмные, прохладные сени. И где есть небольшое окошечко, глядящее на север, с засиженными мухами стёклами. Солнечный свет в него почти не проникает. Крашенный голубыми остатками потолок с лампочкой похожей на подгнившую грушу. Бревенчатые стены, в разных местах поклеенные бумажными обойными обрезками. И у стены устаревшая никелированная кровать, с поеденными ржой надголовниками.
Как славно на ней лежать в эдакую вот пору. Лежать, в изнеможении закрыв глаза, не шевеля ни рукой, ни ногой, и не думая не одной трудной мысли. Остывать от уличного пекла.. Вдыхать вперемешку запах закисшего молока, стоящего в банках закинутых от назойливых мух газетами.
Терпковатый запах прошлогодней брусницы, которой в ушате и осталось-то на самом донышке, так как всю выворзали за долгую зиму. Прогорклый запах старья, слабый аромат табачной пыли и плесени, усевшейся в углах под самым потолком...
В клеть почти не заходит солнечный свет, и горячие лучи, скользя по широкой крыше, за день не успевают занырнуть в эту благословенную комнатейку. К июлю она ещё не успевает прогреться и задушнеть. Ещё из углов из-под пола тянет сырым сквозняком. Но матрас и подушки с Троицы по хорошей погоде высушены на заборе и выбиты от пыли деревянной штакетиной..
Под низеньким столом, в эмалированном баку, пощёлкивая пузырьками, живёт ржаной квас. Приоткрыв крышку можно увидеть как ходят в нём вверх и вниз пузатые побелевшие изюмины.И пахнет терпко и хмельно.
В стеклянном бутыле в мути и укропных ветках докисают прошлогодние зелёные помидоры. Наелись. Эти надо снести скотине. И ушаты из-под капусты и волнух надо стащить на берег и, прижав тяжёлыми камнями ко дну, залить водой с солью... Такие мысли морят и вялят.И чувствуешь, что устал , словно все эти дела вот только что переделал. Отмахиваешься, укладываешься поудобней. И вот уже плывёт окно, сливаются в одно непонятное целое расписные филёнки на дверцах шкафа. Ромбики на обоях вытягиваются, делятся на грани и, наконец, вспыхивают... и гаснут. Чувствуешь, как сладко потукивают все жилочки. И ты со скоростью убежавшей с горы телеги, валишься в сон, оберегаемый спасительной клетской прохладой...