Спускаемся мы как-то с товарищем в Яму в 90х, так называли один из участков микрорайона Ивановское в Новогиреево, и видим как Раевский, был такой на раене морской пехотинец, дембель, огромный как бык, который встал на задние лапы с ещё одним дерзким парнем, не буду называть его имя, сейчас он имеет уже и Имя, хоть и не отбывал,:бывший мастер спорта по гимнастике, потом ушёл в кик-боксинг, мама умерла, когда ему было 12, возненавидел с тех пор весь мир, стучат в дверь палатки, в которой изнутри забаррикадировался хачик. Сначала руками, потом ногами. На нас они не обращают внимания, им очень надо пообщаться с владельцем палатки. Мы проходим мимо, Андрей закуривает, философски говорит:
- Да...Не во все закрытые двери надо стучаться.
Я отвечаю:
- И не во все открытые надо заходить.
Андрей помолчал и говорит:
- По определению.
Был 91й или 92й. Судьба в том году ласково ломилась в наши двери плечиком.
--
Отправлено из iPhone
Движение 2022 пролог
© Copyright: Ивановский Ара, 2022
Свидетельство о публикации №122081101019
Свидетельство о публикации №122081101019
Рецензии
— Вы все не правы, — сказал Студент, — Цыган хотел стать писателем!
— Как? — Манерный отставил в сторону рюмку. Потом добавил: — Бля. — Это слово означало в его речи запятую.
— Очень просто. Когда еврей становится богатым, все, что он хочет, схватить Бога за бороду, вы просто не очень хорошо знаете еврейскую культуру. Машиах! Для евреев пророки те, кто проводит через себя чужой духовный импульс, не обязательно еврейский. Быть совсем близко к Богу значит стать пророком. Для русских пророк книга, Россия всегда жила по классике! Посмотрите, наш Арбат… Чисто Достоевский! Тверская Есенин, Патриаршие пруды Блок.
— Ну ты загнул, - Бита сел на стул, поиграл в руке теннисным мячиком, с которым не расставался. В Афганистане главное кисти. — Тебе надо было в высшее военно-политическое в Питер.
— А где Толстой? — спросил Француз. Толстой где?
— Не тормози, — сказал Молодой, — Кутузовский. — Когда надо, он учился быстро.
— А Ленинский? — Леший откинулся на спинку стула, рост 1м82, шея, бицепс, голень сорок сантиметров на холодную, талия шестьдесят семь, в зале дразнили Людмилой Гурченко, он не обижался, подходите мерять инструмент губами. Красавец с осиной поясницей, треугольная фигура, девки мрут. Лене приходилось все время стоять рядом, рассказывать про Париж, чтобы на что-то надеяться. Изуродованный весами Заяц или слишком большой Архип внушали гимнасткам и пловчихам страх, а не любовь. Париж работал, но в плавках на пляже сразу выигрывал Леший, потом на хорошей машине подъезжал франт Манерный, и вперёд.
— Это пока ты молодой, —объяснял Батя, — я бы выбрал совсем не родиться. — Он днями сидел в офисе, думал за всех, не до женщин.
— Ленинский, — сказал Студент, — это Горький. Который Сильвестр с солнцевскими поделили. Цыган хотел разбогатеть, а потом ничего не делать, писать книги.
— А что, писать книги это просто? — спросил Кастрюля, он старательно доскабливал ложкой и отправлял в рот с огромной сковородки пригоревшие куски макарон по-флотски, мяса там почти не было, жир старательно зачерпывал рукой с коркой хлеба. Хавка!
— Ты реально тупой, — сказал Молодой. — Их писать мог даже Деревянко, старший долгопрудненский, сиди, пиши, хуле, ты попробуй попаши в зале.
— Деревянко на грани графомании, — сказал Студент. — «Обелиск для фуфлыжника», я читал. Дома за это ему так из ружья дали! До сих пор дробь под сердцем сидит, на погоду окисляется, хорошо, что по факту выжил.
— Деревянко, — сказал Молодой, — красавец! Ладно, что дальше нам?
— Пока расход, — сказал Француз, — ждём решений Бати. Подойдут на улице любера, с ними вежливо.
— Не знаю, возьмём ли весь Арбат, — сказал Бита, — считаться с нами будут!
— С нами уже считаются! Дед Хасан про нас говорил, — Кенту хотелось вставить слово.
— Бля, я не могу, — сказал Молодой, — и что тебе в Гольяново этот Дед Хасан? Мы что, Воры?
— Ты с Людьми общайся, Андрюша, ёпты, они тебе всегда подскажут, как и что, — в квартиру Француза зашёл Большой, по-пацански обнял Биту, — как сами? - Ростом под
два метра высокий брюнет тоже привлекал внимание девушек. — Проезжал мимо, смотрю, машины стоят, решил подняться. Арбат делите? — Полушутя, полусерьезно он
пристально посмотрел каждому в глаза, представитель серьезных абхазских группировок на уровне криминального замминистра. — Про Цыгана я уже слышал.
— Тебе говорить не будем, а то делиться придётся! – В параллельном мире каждую субботу зимой шёл снег, летом дождь, всё живое от них пряталось. Возможно, инстинкт реагировал таким образом на происходящее на нашей планете.
Конец шестнадцатой главы
Ивановский Ара 07.06.2024 06:58 • Заявить о нарушении
— Как? — Манерный отставил в сторону рюмку. Потом добавил: — Бля. — Это слово означало в его речи запятую.
— Очень просто. Когда еврей становится богатым, все, что он хочет, схватить Бога за бороду, вы просто не очень хорошо знаете еврейскую культуру. Машиах! Для евреев пророки те, кто проводит через себя чужой духовный импульс, не обязательно еврейский. Быть совсем близко к Богу значит стать пророком. Для русских пророк книга, Россия всегда жила по классике! Посмотрите, наш Арбат… Чисто Достоевский! Тверская Есенин, Патриаршие пруды Блок.
— Ну ты загнул, - Бита сел на стул, поиграл в руке теннисным мячиком, с которым не расставался. В Афганистане главное кисти. — Тебе надо было в высшее военно-политическое в Питер.
— А где Толстой? — спросил Француз. Толстой где?
— Не тормози, — сказал Молодой, — Кутузовский. — Когда надо, он учился быстро.
— А Ленинский? — Леший откинулся на спинку стула, рост 1м82, шея, бицепс, голень сорок сантиметров на холодную, талия шестьдесят семь, в зале дразнили Людмилой Гурченко, он не обижался, подходите мерять инструмент губами. Красавец с осиной поясницей, треугольная фигура, девки мрут. Лене приходилось все время стоять рядом, рассказывать про Париж, чтобы на что-то надеяться. Изуродованный весами Заяц или слишком большой Архип внушали гимнасткам и пловчихам страх, а не любовь. Париж работал, но в плавках на пляже сразу выигрывал Леший, потом на хорошей машине подъезжал франт Манерный, и вперёд.
— Это пока ты молодой, —объяснял Батя, — я бы выбрал совсем не родиться. — Он днями сидел в офисе, думал за всех, не до женщин.
— Ленинский, — сказал Студент, — это Горький. Который Сильвестр с солнцевскими поделили. Цыган хотел разбогатеть, а потом ничего не делать, писать книги.
— А что, писать книги это просто? — спросил Кастрюля, он старательно доскабливал ложкой и отправлял в рот с огромной сковородки пригоревшие куски макарон по-флотски, мяса там почти не было, жир старательно зачерпывал рукой с коркой хлеба. Хавка!
— Ты реально тупой, — сказал Молодой. — Их писать мог даже Деревянко, старший долгопрудненский, сиди, пиши, хуле, ты попробуй попаши в зале.
— Деревянко на грани графомании, — сказал Студент. — «Обелиск для фуфлыжника», я читал. Дома за это ему так из ружья дали! До сих пор дробь под сердцем сидит, на погоду окисляется, хорошо, что по факту выжил.
— Деревянко, — сказал Молодой, — красавец! Ладно, что дальше нам?
— Пока расход, — сказал Француз, — ждём решений Бати. Подойдут на улице любера, с ними вежливо.
— Не знаю, возьмём ли весь Арбат, — сказал Бита, — считаться с нами будут!
— С нами уже считаются! Дед Хасан про нас говорил, — Кенту хотелось вставить слово.
— Бля, я не могу, — сказал Молодой, — и что тебе в Гольяново этот Дед Хасан? Мы что, Воры?
— Ты с Людьми общайся, Андрюша, ёпты, они тебе всегда подскажут, как и что, — в квартиру Француза зашёл Большой, по-пацански обнял Биту, — как сами? - Ростом под
два метра высокий брюнет тоже привлекал внимание девушек. — Проезжал мимо, смотрю, машины стоят, решил подняться. Арбат делите? — Полушутя, полусерьезно он
пристально посмотрел каждому в глаза, представитель серьезных абхазских группировок на уровне криминального замминистра. — Про Цыгана я уже слышал.
— Тебе говорить не будем, а то делиться придётся! – В параллельном мире каждую субботу зимой шёл снег, летом дождь, всё живое от них пряталось. Возможно, инстинкт реагировал таким образом на происходящее на нашей планете.
Конец шестнадцатой главы
Ивановский Ара 07.06.2024 06:58 • Заявить о нарушении