Рассказ Забыли

Рассказ
Забыли.

Служил я тогда в Забайкалье. Как говорят про таких, «Ванька-взводный». Сразу после военного училища занесла нелёгкая в этот край из стольной Москвы. Суровая природа. Суровый быт. До цивилизации тысячи километров. Расея-матушка. Нет, не жалуюсь. Тогда это казалось нормальным, неким вызовом судьбы, «делом житейским», временным казалось. Мол, послужу, проявлю себя, да, глядишь, всё и выправится. Какие наши годы… Мудрость же фразы о том, что временное становится постоянным, это тогда было как бы не про меня. Ну да не суть. Служил я в тех местах только год. Самое начало, так сказать, жизненного пути. Но задержаться хоть на пол года нигде не получалось. Время было сокращения штатов Вооружённых Сил. Попал под раздачу. Только устроюсь, обвыкну, уже собирайся в путь. Твои проблемы вместе с тобой пакуют чемоданы, ворчат под нос. Им тоже словно нет желания куда-то двигать. Им невдомёк, что на новом месте я их не желаю, не жду. Они же собираются в дорогу, словно главные здесь. То тут, то там под руку толкнут, под ноги подставятся.

Офицеров в Округе, особенно молодых, не хватало в конце восьмидесятых. Каждый на счету. Одна приятность, где бы не появлялся, мне были искренне рады. Да и люди, слава Богу, хорошие попадались чаще. Служебный мой путь, Москва-Чита-Борзя-Даурия-Шерловая гора, вёл теперь на самый (казалось так) край света, на границу меж Россией, Китаем и Монголией. Есть такое место на карте. Точка. В прямом и переносном смысле. Как хотите, так и понимайте. А на карте, да, конкретная точка. Посёлок Запокровский Калганского района Забайкальского края. Посёлок как топоним здесь звучит обманчиво. Был когда-то шахтёрский. Уголёк добывали местный. Закончился он, вот беда. Работы не стало. С семидесятых конца там из десяти тысяч жителей четыре матёрых тётки, уже в преклонном возрасте, одинокие, остались лишь. Всё. Мамонты Забайкалья. Вымирающий вид. На почте работали. Тем и выживали. Это такая изба, побеленная снаружи, с шиферной крышей. А на двери табличка. «Почта». Светлая. Окна на все стороны. И русская печь в центре. Туда раз в неделю посылки и письма привозили из районного центра. Там и телеграф был. Междугородный телефон. Один единственный телефон. А другого телефона гражданского и не было в округе на сотню километров. И стояла та изба у дороги унылой, на подъёме меж сопок, у самого пропускного пункта. Одно название, а не пункт пропускной, будка и обломок деревянного шлагбаума. Лишним этот атрибут был для военного городка за ним. Наверное, тоже изжиток многолюдья прошлых десятилетий. В эти края добираться, да ещё без крайней нужды на то, врагу не пожелаешь. За шлагбаумом, сразу в сотне метров вниз по сопке, по невнятной дороге, начинается зрелище гоголевского масштаба. Чёрные, зияющие разбитыми окнами, с полуобрушенными крышами где, поселковые дома. Словно после ядерной катастрофы. В безветренную погоду жуткое ощущение от нахождения среди этого кошмара. Тишина зловещая. То здесь, то там нет-нет да и блеснёт словно глаз мертвяка. Кусок недобитого стекла редкого в окне далёком. Хоть бы собака завыла. Нет и её. Да, вот ещё что важно заметить. Дорог в Забайкалье мало. Нет почти дорог в обычном понимании европейца. Зато много «направлений», что дорогами, больше по привычке, зовутся. Очень условное это понятие в тех местах. Машина грузовая проехала, «Урал» военный. Вот тебе и дорога. Почти так. Степь. Климат резко континентальный. Осадков практически нет. Грунты в основном твёрдые большее время года. Снега зимой тоже мало. Деревьев нет. Кустики редкие. Но в этот год выпало снега с лихвой. Как бы природа премию, компенсацию краю выписала за нужду многолетнюю. Прибыл я на место службы уже поздней осенью. Не без приключений. Но я их уже как братьев полюбил. Они же взаимностью отвечали. В общем, на родню не обижаются…
Ждали меня словно Деда Мороза. Да что там Деда Мороза, кто он такой-то, судя по приёму меня непосредственным начальником. Друзьями в первый же день стали. Фёдоров Серёга. Капитан. Пышные каштановые усы на пол лица. Серые с карим отливом глаза. Похож на старшину из «А зори здесь тихие» Станислава Ростоцкого. Командир роты НТОТ (неподвижных танковых огневых точек). А я у него заместителем его штатным. А всего народу в этой маленькой части триста человек. Служил я честно. В таких местах и солдаты к командирам льнут, и командиры о солдатах как-то больше заботы проявляют. Да и жизнь всех и вся на виду. Жил в квартире, отданной под молодых офицеров-холостяков, в качестве общежития импровизированного. На полутораметровом в длину жёстком диванчике, как с картины «Ходоки у Ленина». Один в один. Это и был весь мой дом, мой угол на ночь. О жизни там, наблюдениях моих, это отдельный рассказ как минимум. Кому и шокирующий. Но в армии ко всему привыкаешь. Может и напишу когда. Есть тема. Сам вспоминаю и улыбаюсь младенческой улыбкой. Леониду Гайдаю на пару фильмов точно хватило бы. Да… Но сбился я немного с «лыжни», темы нашей, непосредственно того, о чём разговор. На третий месяц случился мне выходной. Командир дал. Хоть и отдыхать целым днём там шик большой. По многим причинам не получилось бы. Да и не стремился особо к подобному. Негде там отдыхать в принципе. А спортом я всю жизнь и так заниматься время находил. Так с солдатиками своими ещё и приятнее в компании. Когда силы и время на то между службой появлялись.

В общем, воскресный день. Машина бортовая вот-вот отправится в путь. Народ на лавку единственную у кабины сзади кучкуется. И я туда, утеплившись «танковым» комбинезоном, северными лётными сапогами на собачьем меху, варежками своими ещё с училища, меховыми, в шапке своей военного образца. Денег немного взял. И в предвкушении впечатлений занял своё место в кузове. Поехали. Беспечно поглядывал на сопки. Солнышко выглянуло. Настроение соответственное, солнечное. Мороз скрипит уже в самом воздухе. И снег давить для этого не надо. Но забайкальца этим не напугать. А я уже в этом кино в свою роль вжился основательно. Будто и родился на съёмочной площадке забайкальской киностудии. Всё мне здесь нравилось.
Но вот прибыли. Остановка у обочины на краю посёлка. По ощущениям километров тридцать от дома. Народ стал вылезать. Договорились встретиться на том же месте в шесть вечера ровно. Машина уехала…
В посёлке Калга удивило многое. И отсутствие каменных строений. Все дома одно- двухэтажные из кругляка. Да, судя по всему, самое свежее здание отстроено было ещё во времена атамана Семёнова в Гражданскую. А то и раньше. Зашёл в столовую. Будто в ресторан. Испил чаю с каким-то бутербродом. И «почувствовал себя человеком». Местность овражистая, холмистая. Дома понатыканы как попало. Потеряться при этом раз плюнуть. Всё на всё похоже. Серое и унылое. Краска облуплена, окна не мыты лет сто минимум. Народ сплошь в фуфайках и валенках. Много бородатых мужичков. Бабы перевязаны шерстяными платками крест накрест. И даже солнце на этом фоне как-то выцвело и поблёкло. Периодически слышен лай собак. Иногда вой. Дымы от труб сотнями столбов в небо. Холод крепчал. Не желая потеряться (а братья-неприятности на ухо всё нашёптывали и нашёптывали, мол, иди посмотри, иди, не бойся, мы с тобой, не потеряешься, всё будет хорошо), я всё таки решил ограничиться малым маршрутом. В зоне видимости места, где нас оставил наш транспорт. Зашёл в один магазин, другой… Купил китайский трёхлитровый термос. Большая удача по тем временам. Дважды прошёл мимо магазина «Книги». Привык, что в подобных магазинах последние годы кроме «Переписки Каутского с Троцким» ничего нет. Увы. Но время ещё позволяло вальяжно роскошествовать им. И я зашёл, без всякой особой надежды. И был ошеломлён. Да что там ошеломлён, впал в ступор настоящий. Чехов, Толстой, Булгаков, Пушкин, Лермонтов, Драйзер, Гюго… Глаза разбежались. Да в твёрдой приличной обложке, на нормальной мелованой бумаге. И цена… как на ценнике обложек книг, государственная. Спросил, правда ли эти книги все продаются? Всё ли я правильно понимаю? Молоденькая продавщица, глянув на меня, сразу поняв, что я не местный, сказала, что ничего необычного нет в наличии в продаже книг. Их в посёлке вообще не покупают. Сало, спирт, водку, самогон, - это - да. А книги никого никогда не интересовали. Да я вообще, мол, третий или четвёртый, кто забрёл в магазин в этот день. И было явное ощущение, что она мне искренне рада... Лихорадочно стал искать деньги по всем карманам. Чуть не снял полностью верхние ватные штаны, чтобы добраться до отдалённых карманов. Вовремя опомнился, что не один в магазине. А вдруг, а вдруг рубль какой завалящий где затаился? Купил книг десять. На все. Сумки нет. Нести в руках, пусть и в варежках, руки отмёрзнут и отсохнут через пол часа. Распихал книги под куртку, за ремень. Стал пузатым и дородным на вид, напоминая местных. Глянул на часы. Мать честная! Пол шестого вечера. Время-то пролетело. Спешно направился на место погрузки. Через десять минут я там. Стою. Почему-то один. И мои неприятности во мне тихо хихикают, переглядываясь. Мне неприятно их поведение. Без десяти минут не выдержал одиночества и пошёл всех подряд в округе выспрашивать, не видел ли мол кто… Двое ответили, что видели вроде, а может и нет. Но машина какая-то уезжала в начале шестого примерно с того места. Во мне заиграла тревожная музыка из мультфильма «Винни Пух и все, все, все…». Мои братья-неприятности уже в открытую смеялись надо мной. Я же словно немного даже сгорбился. Куда идти? Зачем? Общественного транспорта в районе в принципе нет и никогда не было. Не нать в степи. Спросил, не ходит ли какая машина, хоть иногда, в том направлении. На меня смотрели кто с сочувствием, кто расплывшись в улыбке. Я понял, что трудности мои только начинаются. Всё ещё ходил туда-сюда в непонятной надежде на чудо. Но чудо вместе с жителями посёлка готовилось к ночи. Ни намёка на машину. Пульс тревожный, неприятное ощущение слабости. ЗАБЫЛИ!!! Надо что-то делать.

Быстро темнело вокруг. Снег и подобие дороги на нём уже слабо различимы. В небе появилась Полярная звезда. Эх, была-не была. Я ведь марафоны бегал. А тут каких-то 25-30 километров. И я дома. Завтра-то на службу надо. Меня никто от неё не освобождал. Да местами можно и не бежать. В спину не гонят. А в Калге звеня закрывались последние ставни на окнах. Народ здесь к дикости во всех проявлениях, судя по всему, привыкший. Выбора нет. Точка. И я медленно сначала, затем быстрее, быстрее пошёл, затем побежал по дороге. Лихорадочно вспоминал карту местности. Двигаться надо, чтобы Полярная звезда была градусов на тридцать влево. Держаться курса во что бы то ни стало. Дорога была именно в том направлении. Через километра три остатки пути стали совсем неразличимы. Я бежал по целине. То по щиколотку, то по колено, проваливаясь по пояс, в снегу. Термос выбросил сразу. Просто отбросил подальше в сторону. Книги же выбрасывал, словно куски от себя отрывал. В итоге все тоже оставил где-то в степи. Часам к двум ночи уверенность в себе была на грани. Что-то дикое искрило внутри. И словно видеть стал отчётливее и ярче. Полярная звезда! Бегу чуть не в направлении. Сделал корректировку. Пытаюсь увидеть впереди хоть что-то знакомое. Четыре часа утра. Пот выделяться перестал ещё часа в три ночи. Странно. Бегу, а сам полностью высок, хотя был хоть выжимай одно время, часа два-три назад. Бегу. Перехожу на шаг. Если умру, то на ходу. Не остановлюсь. Шиш вам всем. До утра точно сил хватит…
Мерное дыхание. Сознание выхватывает фрагменты то лета, то детства, то какие-то сюжеты прошлого. И всё лето, лето, лето. Иногда море. Вот зараза! Опять чуть направление сменил. Исправляю ошибку. Или что я там исправляю? Может я вообще не в ту сторону двигаюсь? Времени-то уже сколько бегу. Пусть по колено-по пояс в снегу. Но утро уже вот. И волки выли. Выли час назад. Теперь не слышу. Наверное, ушёл от них. Не почуяли.
И вдруг – что это? Вроде мелькнуло между теми двумя сопками. Ну-ка, ну-ка… Выбегу на вот эту сопку повыше, гляну в ту сторону. Лихорадочно проваливаюсь в снег, но иду, ползу, бегу вверх. И вот оно чудо! Или нет? Может это не те фонари? Чужие. Но мне уже всё равно. Люди!!! Я вышел на людей. Рванул с сопки по направлению. Тусклые далёкие лампочки, коротким серпантином, пропали из виду. Но я знаю, что они там. Я уже не собьюсь с пути. Радость, радость-то какая… Но не преждевременничай! Терпи. Будь готов к возможной ошибке зрения. Поверить-то и не найти – это ли не последний удар по психике…

И вот фонари. Да это же родные запокровские чёрные хичкоковские домины посёлка. Боже! Как я вам рад! А вон наша почта блеснула оконцами. Бегу. Смысл жизни вновь со мной. И радость. Неописуемая радость! Пробежал КПП. Вот я у подъезда своей общаги. Захожу в квартиру. Дверь там никогда не закрывалась на замок. Привычный родной дым от сигарет коромыслом. Только пригнувшись различаю по ногам присутствующих. Холостячки мои засиделись за покером. Рядом с ними алюминиевый двадцатилитровый бидон с пивом. Тихие отрывистые «пас», «беру», «взятка»… И осел на свой диванчик. Меня не заметили. Да и не буду тревожить. Утром, может, расскажу. Через час на подъём идти. Роту на зарядку выгонять. Счастье-то какое…
Засыпаю полусидя…

К.Барышев