Пиеска

Решил усугубить пиеску для короткометражки…

***

Тьма. Мрак и тишина…
Через 44 секунды тьма как бы покачнулась нехотя,
и кое-как из неё проявился зыбкий экран…
Пустой экран, скоро на котором, как в древнем кино –
какие-то чёрточки, точечки, кружочек с цифирью.
Потрескивание и тихая тревожная музыка.
Ничего не происходит достаточно долго.
– Первый голос: И что?
– Второй голос: А ничего.
– Первый голос: Вот именно, что ничего.
Но надобно, чтоб хоть что-то…
– Второй голос: Ну-у, тогда «хоть что-то»… начинайсь!
На экране какой-то абстракционизм, невнятные образы:
пятна, кляксы, геометрические фигуры… сумбур и хаос.
– Первый голос: И это «что-то»?
– Второй голос: Примерно... «хоть что-то».
– Первый голос: Нет, эт-то-о… – нечто (долгая пауза),
нечто невообразимое.
– Второй голос: Тогда давай вообразим совместно.
– Первый голос: Совместно нельзя. Один думает
в одну сторону, другой в другую. Ничего не получится.
– Второй голос: Так давай вместе, но… в одну сторону.
– Первый голос: Давай пробовать…
А о чём будем воображать?
– Второй голос: А воображать и не будем.
Будем отображать воображаемую реальность.
– Первый голос: Что, дурдом?..
 – Второй голос: Так это самая настоящая реальность.
Оба-двое: На раз-два-три… начали!..


Картинка первая

В одном из пригородных скорбных домов,
во избежание сезонных обострений у постояльцев,
основали экспериментальный кружок мелодекламации,
в который рекрутировались энтузиасты
некогда захиревшего союза художественного свиста.
Руководителем кружка безмятежных больных 
назначили давно уже вроде бы спокойного пациента
из бывших известных режиссёров.

Приближалась зацепистая пора – весна!

На одном из финальных прогонов
присутствовал дежурный врач, тот самый врач –
неуёмный побудитель всяческих новаций.
Солистом выступал назначенный режиссёр,
за ним же в два ряда хор тихой массовки
в одеяниях из туальденора мышиного цвета.

Солист сказал-скомандовал: поехали! и махнул рукой…

СОЛИСТ:
Не-е, так не бывает,
ну-у... пока не бывало!
Шоб голая жопа по небу летала?!
А вот прилетела.
Со скрипом.
Призна-али…            

ХОР (апатично и распевно):
Её по привычке мы спутником звали.   

СОЛИСТ:
Так, может быть, пращуры нас не простили,
заслали к нам... нет?
                таки сами взрастили?!

ХОР (певуче):
Хотели как лучше…   
её? – не хотели!
Мы просто кивали, плясали да пели…

ВСЕ ВМЕСТЕ (ухарски отбивая чечётку):
Нещадно в дела наши мордами тычет,
нависла, набрякла, – вот-вот закурлычет…
(строго) не надо!
                Летела бы лучше домой?!

СОЛИСТ (воздев длани):
Не надо мной!
Не-на-до…

ХОР (протяжно):
О-о-ой!

Все замерли. Немая сцена венчает эпизод.

Врач-застрельщик поаплодировал кончиками пальцев,
но смутными сомнениями полон,
предложил показать что-либо ещё.
Главарь самодеятельности с таимым злорадством
выстроил хор в колонну по двое и,
маршируя по периметру холла, зычно объявил:
«Свободный марш»!

СОЛИСТ (задорно):
моей заслуги в данности немного
немало в ней увы моей вины
свобода – это шанс ходить не в ногу

ХОР (сурово):
за что и больно быть в строю иным
 
СОЛИСТ:   
в сон разума манящая наживка

ХАНУРИК ИЗ ХОРА (выкрикивает)          
дурманящее вздорное вино

СОЛИСТ:
свобода – это право на ошибку

ВСЕ ВМЕСТЕ (обречённо):
в правах не захлебнуться мудрено

СОЛИСТ (энергично):
свобода – что притрава от халдея
слепящая нирваны мишура               
найдём её и дружно овладеем   
вперёд к свободе  увальни…

и с криком "бляха-муха" бросился на дежурного врача.

ХОР (безучастно маршируя на месте):
Ур-ра-а-а-а-а-а-а!

На помощь врачу метнулись могутные санитары,
скрутили коварного бунтаря,
профессионально заломив руки.
«На сульфазин!», – скомандовал дежурный
и, объявив хору шах, послал готовиться к отбою.

____________________________________________________________


Картинка вторая

Начало следующих суток. Полнолуние.
Ранней ночью в одиночной келье женского отделения
безвестная и всё ещё красивая зрелая женщина,
запрокинув голову и подражая Белле Ахатовне
интонационно и тембрально, – читала…
 
НЕЗНАКОМКА:

Не возлюбил меня мой принц,
не оценил в привычной скуке…      
но так и быть:
себя как приз
вручу в заботливые руки.
А буде руки те слабы,
не чутки,
то в душевной муке
себя, но волею Судьбы,
я передам в другие руки.

Другие руки вновь не те.
Я молода ещё, прекрасна!!!

В какой лежалой суете
всё по рукам хожу напрасно

____________________________________________________________
 

Картинка третья   

В тесной захламлённой каптёрке с низким потолком,
долгие годы одинокий старый санитар из «бывших»
после двухсот отменного первача 
декламировал воображаемому собеседнику…

САНИТАР:

глаз ласкает ладное пригодное
выйдет в свет в нарядах от-кутюр
женщина домашнее животное
размякает в шелесте купюр
не всегда виденье мимолётное
опрессует  не заметишь как
женщина домашнее животное
зыбкий друг и самый нежный враг 
обуздай уздой её залётную
или на плечах всю жизнь носи
женщина домашнее животное
всё-то краем глаза в лес косит… 

-----------------------

Но в жёлтом доме всё спокойно,
приветливые пациенты давно смотрят цветные сны,
а может быть и один общий.
Не спал у себя дома только бывший главный врач.




Картинка четвёртая

Стоя на стуле работы Гамбса с петлёй на шее,
бывший главный обличающе читал…

БЫВШИЙ (страстно):

человека непрестанно отвлекают от себя
человека постоянно увлекают маетой
и от этого тупеет человечество родное
обитатели мелеют костенеют головой

племя юное прохладных оцифрованных украдкой      
бьёт копытами в передней без утайки и затей               
и совсем не понимает отчего зачем на свете
табуны простосердечных устаревших желудей   

и наверное счастливец покидающий зверинец
тот кому уже недолго прятать от стыда глаза
в толчее среди конкретных деревяннотабуретных
образцово трафаретных порождений обезьян

Дочитал и шагнул со стула…

ЗАНАВЕС

На поклоны нестройно вышли все участники лицедейства
кроме бывшего главного врача,
и, не смотря на продолжительные аплодисменты
восторженных обитателей
и сотрудников казённого дома,
бисировать отказались.

КОНЕЦ