Крылья

Мои крылья не резали вовсе,
Их по пёрышку медленно выдергали.
Иногда из добрости, иногда из злости, иногда по дурости...
Детские плечи многое выдержали.

Мне кричали:"ну что ты! На кого похож?! Дураки и те лучше делают!"
А я чувствовал, что ничтожен, и сжимался во внутрь всем телом.

Говорили "ну ты хорош! Только буквы чтож словно пьяные?!
 В своём классе один поди, сдаёшь работы такие дрянные!

И я чувствовал стыд внутри,
И хотел провалиться под землю.
"Что молчишь?" - говорили они?
 Пади слов отцовских невнемлил?

И смеялись: "Ты что, поёшь? ",
Да тебе б орать в туалете.
По моим стопам пойдёшь,
Или хочешь плясать в балете?

"Что калякаешь?! Портишь бумагу только!
Не умеешь не надо и браться!
Римсовал бы как иванкина Ольга,
Тогда б ещё не к чему было придраться!.

В горле комом вставала обида,
Кулаки сжимались от злости,
Но ни разу не подал я вида,
Я боялся, сломаю кости.

День за днём, за пером перо:
"Неуклюжий, тупица, лентяй"!
Описаний меня ведро,
Всё что нравится забирай!

Я и взял те, что чаще слышал,
Чтоб хоть в этот раз угадить.
Ими раны заклеил и вышел,
Чтоб не голым по Свету ходить.

Раны ныли сперва, кровочили,
Но со временем легче стало.
Но терпенье моё отточено.
Повидать мне пришлось не мало.

Так и шёл, опустивши голову
И понурив широкие плечи,
Но однажды забрёл в свою детскую комнату И мне стало немного легче.

На полу деревянном грязном
Белые перья грудной валялись.
Окрававленые и изломаные
Болью, яркостью, слезами во мне отзывались.

Я хотел их в отчаянью выбросить,
Но собрал аккуратно в ладони,
И стал плакать, спрощенья просить у себя самого...
Я рыдал и кричал в агонии....

А потом я затих...
Внутри будто бы стало пусто,
Раны горели, а я думал о них,
Про свой путь от истока к устью.

Я руками себя обнял,
Поднял голову,как же приятно...
Я те перья с собой забрал,
Но как вставить назад, пока непонятно.