В Сестрорецке

            Этот уютный уголок, раскинувшийся по живописным берегам Финского залива и Сестрорецкого Разлива в 34-х километрах от городских кварталов Северной столицы, издавна привлекает к себе петербуржцев. Есть в нем какая-то особенная культура и аккуратность, отличающие многие дореволюционные места отдыха. Люди здесь спокойны и неторопливы, словно отложили заботы на неопределенный завтрашний день. Одно слово - курорт. Признаюсь, давно протоптал сюда дорожку. В последнее время в таких поездках добавились занятия пленэром. Уж, больно хороши для этого местные пейзажи.
             Как известно, своим появлением Сестрорецк обязан деяниям Петра Великого. С его именем здесь связано и строительство оружейных заводов, и возникновение Разлива, и даже посадка первой дубовой рощи. Мне показалась интересной более поздняя страница городской истории - исчезающие дачные шедевры деревянного зодчества. В этот раз выбрал для своей пешей прогулки дачную зону в районе Верхнего парка. Наметил там несколько адресов старых дач для рисунка. Пошел, да сбился с дороги. Дачные улицы, что тропы лесные - прямолинейностью не отличаются. Куда выведут - сразу не понять, а меж глухих заборов часто и таблички с названием не встретишь. Спрашиваю у первого встречного, как пройти на улицу Максима Горького? Тот объясняет, что я иду параллельно ей, а в таких случаях, как известно, прямые линии не пересекаются. В общем, зашел не туда.
            - Что вам нужно на улице Максима Горького?
            - Дача Кочкина. Рисую здесь старые дома.
            В подтверждение слов показал своему собеседнику несколько старых акварельных рисунков.
            - Зачем вам такая рухлядь? Лучше мою дачу нарисуйте. Считайте это заказом. По рукам?
           Отказываться не имело смысла. День только начинался, и все можно было успеть. Въездные ворота у хозяина дачи открывались дистанционно. За ними начинались аккуратные дорожки, стриженый газон с цветником и элементами ландшафтного дизайна, бассейн с Русалочкой. Увитый плющом двухэтажный особняк с башней выглядел стилизацией дачного модерна начала прошлого века.
            С первых минут показалось, что взялся не за свое дело. Никогда не любил рисовать современные дома. В них совершенно не за что зацепиться взглядом. Все слишком обыкновенно. Нужно было что-то придумать. Прежде рисовал то, нравилось. Это, как портрет женщины. Ее нужно почувствовать неземным существом. Тогда и картина получится. А здесь у тебя пусто, ничего не трогает. Хозяин с хозяйкой любопытствуют, советы дают. Отбросил все эмоции и принялся рисовать дачу. Провозился часа два. В итоге получился чистенький, подробный акварельный рисунок, похожий на почтовую открытку. Сразу же вставил его в картонную рамку. Хозяевам моя работа понравилась. После чаепития мы расстались, вполне довольные друг другом.
           Дачу коллежского секретаря Н. М. Кочкина постройки 1907 - 1909 годов в историческом районе «Канонерка» - бревенчатое здание на гранитном цоколе, рубленное «в лапу», представляющее собой «яркий пример загородного двухэтажного дома», отыскал возле железнодорожной станции «Курорт». Здесь меня ожидало полное фиаско. Дом восстанавливался и оказался затянутым сеткой по краю строительных лесов. Его мутные очертания проступали, словно из саркофага: покосившиеся стены, рухнувшая башня. Первую линию на улице Максима Горького теперь занимали дорогие современные домостроения с добавленными к их номерам литерами «А» и прочими разными дробями. Старые дачи каждый раз оказывались сзади, а то и вовсе потом исчезали.
           Возле дома Кочкина заметил еще пару таких же умирающих деревянных построек. Рядом с соседствующим современным благополучием это воспринималось очень остро. Вокруг почерневших дач высокая нетоптаная трава. Здесь давно уже никто не жил, тишина стояла. Крохотный островок из прошлого, потерянный мир. Сестрорецк здесь открывался другим. Потом меня словно толкнуло изнутри. Рядом на станции ударили в колокол. Мимо проследовала важная пожилая дама в длинном светлом платье с зонтиком. Рядом семенил долговязый молодой человек, почтительно державший ее под руку. Дама была чем-то сильно расстроена. У нее красное лицо, дрожащий подбородок, осыпанный пудрой и влажные, наполненные слезами глаза. Едва услышал обрывок их разговора:
          - Mon cher, из верных источников мне хорошо известно, что князь Борис собирается сделать Анне предложение. Ты губишь себя. Нужно навсегда оставить мысли о супружеском счастье с этой женщиной.
          - Не понимаю, что произошло? Мысль остаться в дураках и потерять столько времени приводит меня в отчаяние. Вчера Анна с самым беззаботным видом рассказывала, как ей было весело на бале, и спрашивала, куда мы сегодня поедем. Я желал говорить с ней о своей любви, но вместо этого принялся рассуждать о женском непостоянстве. Анна оскорбилась и сказала, что это, наверное, правда и всем женщинам с мужчинами нужно разнообразие, что одно и то же всякому надоест. Я ей теперь совершенно не интересен. Маман, мне не хочется больше жить!
         - Успокойся, Николенька. Она никогда не принимала всерьез твоих намерений…
         Полноте, все это только кажется. Нелепая водевильная сцена - лишь игра моего воображения. Слишком хороши вокруг декорации из старых дач. Они все это помнят и пересказывают…
         У меня оставалось еще два записанных адреса исторических дач. Опять спрашиваю дорогу, но никто ее не знает. Все люди вокруг меня оказываются приезжими. Захожу в ближайший продуктовый магазин и получаю от продавщицы исчерпывающую информацию. Иду мимо беседки Федора Шаляпина, дальше через парк.
        Возле автобусной станции, на углу улиц Григорьева и Курортной нахожу дачу статского советника и доктора медицины Ивана Фомича Кречева в стиле модерн постройки 1906-1909 годов. Она заколочена и уже не увидеть окон с причудливыми резными наличниками: все скрыто под листами жести. С ними дача похожа на незрячего человека. Отыскиваю пролом в ограждении, где искателями старины во двор протоптана не тропинка, а целая дорога. Выбираю нужную позицию и принимаюсь рисовать. Чувствую, что приехал сюда не зря. Появляется солнце, и согретый его лучами дом начинается отзываться во мне…
         Потом, на Садовой улице нахожу разрушающуюся дачу Кривдиной. Ее тоже будут восстанавливать. Рядом, на стенде можно даже посмотреть, какой она была прежде. Все это памятники федерального или регионального значения и местные достопримечательности. Точнее, то, что от них осталось. У дачи Валентины Евгеньевны Кривдиной недавно обвалилась крыша, произошло частичное обрушение здания. Дачу окружают многоярусные строительные леса. Выбираю себе небольшой уголок, который можно рисовать, не фиксируя внимания на остальных разрушениях.
         Солнце медленно катится к закату, окрашивая все в теплые багровые тона. На моих глазах группа девушек, презрев предупреждения о возможном обрушении, заходит вовнутрь дачи. Спустя 20 минут, они благополучно покидают ее. Закончив рисунок, тоже заглядываю туда. В общем, сейчас там нет ничего интересного. О жизни первых владельцев дачи не осталось и следа. Внутри сохранилась довольно прочная лестница, по которой можно безопасно подняться на уровень второго этажа. Дальше ступеньки вели в башню, которой уже не было. Вдоль стен в комнатах поставили укрепляющий деревянный каркас. Здесь делался какой-то неспешный ремонт.
             С чувством облегчения покинул старую дачу. В общем-то, теперь шел не с пустыми руками. Я уносил в альбоме кусочек этого мира…   

Акварель автора