Война и мир. 1-3-1г и 1-3-2а

1-3-1г

Вдруг Пьера охватило чувство,
Она должна мне быть женой,
В семейном плане как-то пусто,
Здоров я, молод, холостой.

Он чувствовал приливы счастья,
Иметь красавицу жену,
И понимал, в его лишь власти,
Решить проблему самому.

И это чувство восхищенья
Уже забрало Пьера в плен,
И чувство ею поглощенья:
Должна им быть — одна Эле;н.

Не ускользнуло от вниманья
Вся сцена этого кружка,
И с этим чувством пониманья,
Хозяйка вновь сказать смогла:

— Я больше Вас не потревожу,
Оставлю в вашем уголке,
Вам хорошо там, я всё вижу,
Вы оба нравитесь здесь мне. 

Но Пьер, превозмогая чувства,
Покинул этот чудный плен,
Он оглянулся так искусно,
Краснея, не известно ль всем?

Казалось, все уже всё знают,
Что в нём родился зов любви,
Уже давно все понимают,
Как этот зов дремал в крови.

Он подошёл к кружку большому,
Но Анна Павловна опять:
— Я знаю, вашему вы дому
Вы вновь позволите сиять.

Вы занялись его отделкой?
— Да, архитектор настоял…
В нём, кроме мелочи всей мелкой,
Проблема в том, чтоб дом стоял.

— Я одобряю ваши планы,
Не торопите переезд,
Вы в доме князя столь желанны,
Благодарю за ваш приезд.

Вы, Пьер, нас извините с князем,
Вникаем в ваши мы дела,
В делах мы ваших, в этой связи,
Для Вас, Пьер — больше, чем друзья.

Стараюсь быть хорошей свахой,
Мои все связи — в пользу вам,
Ваш дом хозяйки ждёт лишь запах,
На пользу вам, с ней пополам.

Домой вернувшись — полон страха,
Всё думал, прогоняя сон:
«Решенье принял, дал ли маху,
Иль, кажется, уже влюблён?»

Но к чувству светлого их счастья
Вновь лезло прошлое, как вор,
Оно, своею крепкой мастью
Мешало счастью дать простор.

«Я знал её ещё ребёнком,
Она была тогда глупа…
Любовь, но в этом слове громком
Есть что-то гадкое всегда.

Я слышал, братец Анатолий
Питал взаимную любовь,
Он поплатился даже долей,
Он внёс в семью большую боль..

Услали чуть подальше брата…
Второй брат — этот Ипполит…
Отец — большой любитель злата
И деньги тянет, как магнит.

Но этот ряд его суждений
Тонул под тяжестью другой,
И этой тяжестью решений —
Мечта: должна мне  быть женой.

Опять он видел тело Элен,
Весь образ феи — наяву,
И вновь, и вновь он был растерян:
«Я сам себя и не пойму».

Но побеждал всё ж этот образ,
И было глупо упустить;
Другой — мог быть в том деле го;разд;
Ему — лишь хочется дружить!

Он не терпел все те намёки,
От Шерер, князя и других,
В душе текли другие токи,
И побеждала сила их.

Он знал, ничем он с ней не связан,
Лишь образ женской красоты,
Мужским желаниям обязан,
Но пусть и будут, как мечты!

1-3-2а

И свет Петербургский, и князя семейство,
Как многие семьи с проблемой детей,
Питали к судьбе их своё беспокойство,
Чем дети взрослее, тем чувства сильней.

В семействе Курагиных, князя Василия,
Проблема особенно била ключом,
Забот о женитьбе их, как акт насилия,
Витал над семейством, как пытка с огнём.

А их было трое в почётном семействе:
Один — Ипполит и другой — Анатоль,
Сестрица Эле;н, как цветок средь злодейства,
У князя рождала особую боль.

У всех на устах уж крутилась их свадьба,
Но Пьер почему-то застрял, как во льдах,
А пару ждала не одна бы усадьба,
Но, что-то к любви у него не в ладах.

Князь должен был ехать по ряду губерний,
С ревизией всех государственных дел,
Свои посетить, заодно, и именья,
Но в их содержанье допущен пробел.

Устроил он это себе назначенье,
Чтоб сына в поездку с собой захватить,
И с князем Болконским принять те решенья,
Сынка Анатоля на Марье женить.

Но прежде всего, и ещё до отъезда,
Дела ему с Пьером бы надо решить,
У Пьера с женитьбой — какая-то бездна,
Князь должен в семью богача затащить.

Ведь Пьер же живёт у Василия в доме,
Встречается с Элен, почти, каждый день,
И Элен сама находилась в истоме:
«Да что это с Пьером, какой-то он пень!»

В присутствие Элен — смешон и взволнован,
И, даже, казался немного и глуп,
Так должен влюблённый быть и околдован,
Но что до женитьбы, так делал он «стоп».

— Да, это прекрасно, — сказал князь Василий.
Со вздохом нахлынувшей грусти в душе:
— Придётся и мне приложить ряд усилий,
И в дело вмешаться, быть может, и мне!

Пора неизвестность предать всю забвению,
Любовной игре положить и конец,
Пьер должен принять, наконец-то, решение,
Носить ему с Элен счастливый венец?

На днях мы устроим Лели;н именины,
Влиятельных я приглашу на них лиц,
И, если наш Пьер не найдёт в том причины,
Придётся ему намекнуть и на «шприц».

Пьер после бессонной, взволнованной ночи,
Где принял решение не; вступать в брак,
И съехать, не видеть прекрасные очи,
Но чувство мешало, что что-то — не так.

Он не переехал от князя Василия,
И чувство — всё больше в глазах всех людей,
Его давит какое-то, внешне, насилие,
Становится чувство сильней и сильней.

Что он, живя с ними, уже связан с нею,
И должен связать с нею также судьбу,
Что он, уже шансов уйти не имея,
Уже должен кончить с собою борьбу.

Князь так незаметно плёл ту паутину,
Его как бы дольше держать при себе,
День каждый могли наблюдать мы картину,
В его с Пьером в хитрой и ловкой борьбе,

Такой паутиной и были обеды
И все постоянные там вечера,
Где должен присутствовать Пьер для победы,
И в общество Пьеру бы влиться пора.

Пьер должен владеть светским всем разговором,
Поскольку богат, должен быть светским львом,
Он не подвергал Пьера все уговорам:
Остаться и жить в нём, его это дом.

Он снова и снова всё думал об Элен,
Ошибся ль он прежде, иль только теперь,
«Она — не глупа, это я ещё зелен,
Я должен открыть для неё свою дверь.

Не склонна она ни к пустым разговорам,
Но всё, что ни скажет — всё просто, ясно,
Напрасно её пригвоздил приговором,
Она — не дурная и факт налицо.

В беседах со мной и с другими, в салонах,
Случалось ему с ней начать рассуждать,
Во многих частях новостей, знаний зонах,
Вполне адекватно могла отвечать».

Коротким, но ясным в ответ: замечанье,
Улыбка молчания, знающий взгляд,
И полным в беседе всего пониманьем,
И вздором назвав кем-то сказанный «яд».

Пьер знал, от него одного лишь ждут слова,
Он пе;реступил роковую черту,
Душа это слово сказать не готова,
«Как будто оно не вмещалось во рту».