Пётр и Февронья

Сказочка-рассказочка.

Жил-был князь в городе Муроме. Звали его Пётр. Жил, да не тужил. Но однажды беда случилась бедовая. Заболел князь. Да так, что и лекари помочь ему самые-самые не могли. И молился князь, да никак отмолить болезнь от себя не мог. Весь струпьями изошёл, на человека походить уже перестал. Чудищем чудным чешуйчатым в княжьем обличьи, аж холопы пужалися его. И разослали гонцов, и прознали, что есть де крестьянка одна, знахарка, из простолюдинок, но хвори всякие лечит, силой лекарской большой наделена. Февронья имя ей было. И привезли князя к ней. И спросили. И ответила она, что мол вылечит. Но условие одно было у неё. А князь-то готов был любое условие выполнить, лишь от недуга смертельного избавиться. И запросила она, ни много ни мало, а княгиней стать, женою княжескою. Делать нечего, князь и согласился. Да много ли на что князь соглашался, да слово княжеское давал. На то он и князь, чтобы слово дать, да ежели нужда такая, слово-то своё княжеское и обратно отозвать. Княже на всё волен. А Февронья-то не глупа была. Знала о том, что обманет князь, не верила ему. Скоро время-времечко шло, да болезнь уходила. Князь и выздоровел колдовством Февроньиным. Да не вся болезнь ушла. Немного осталась в князе. Так Февронья-то и задумала. Князь её, конечно, обманул. А что ему, князю-то, кто ему его слово честное отозвать-то запретит? И уехал князь, посмеялся над Февроньей, мол, простодушница глупая, князю условия да волю свою навязывать вздумала. Время-времечко-то совсем малое прошло, а князь возьми, да заболей вновь пуще прежнего. Занедужил, раскаялся-то князь. И вновь к Февронье. Та и вылечила его ужо окончательно, но обвенчали их теперь прежде лечения. Вот и стали они жить-поживать, да детей наживать... Так бы закончить сказочку-рассказочку-то. Да не так всё было. Совсем не так. А как сказочно-то было бы. Да иначе всё. Видать, добра-то коли нет в начинании, то и счастья не жди. Детей у Петра-князя да Февроньи-княгини не было. Бог так и не дал им счастья такого совместного. Да и князь-то в монахи задумал. Видать, грехов своих грешных за жизнь насобирал. Ушёл он от Февроньи. А и та в монахини задумала. Вот уж как бывает в жизни несказочной. Так и случилось... И осталось в памяти-то это днём памятным. Да сегодня его днём семьи и кличут. И есть же, наверно есть, чтой-то должно быть, не иначе, в этом во всём, раз случилось таку семью праздновать... Вот и сказочке конец. А кто слушал, пусть сам подумает, отчего это сегодня человеческие праздники до ЛГБТ парадов скатились, да до лютой «защиты» детей ювенальной юстицией, что семьи строже и главнее сегодня... А ведь и о нашем времени сказочку-рассказочку однажды сочинят... Ежели будет-то кому, ежели хучь един вменям рассказчик-то на земле останет... Уф, уморился я сказывать. На том сказочку-рассказочку и кончу. А кто слушал - молодец, тому - лапшички рассыпчатой ларец...