Мемуарная баллада от лица...

Стол: баурсаки по-казахски, от армян – толма,
А детство – в Грозном. Сплелись у дедов веры.
Железноводск. Источник Лермонтова – бабушка сама
Меня ведет. Не в честь меня ль он, Леры?
- В честь Лермонтова – был такой поэт, - сказала мне. -
Кавалерист, как рано умер – мальчик! 
И я представила парнишку на коне –
Представила, как среди гор он скачет.
Затем по языкознанью тройка в Пятигорске
Из-за оставленной шпаргалки кем-то.
Нет сил – все уместились в горстке,
Несправедливость не дает мне спать до света.
И, сжалившись, мне мама разрешила в Грозный
Перевестись, где возглавляла кафедру. И надо
Сказать: в консерватории здесь выступали звезды,
В горах обосновались банды.
И грозненцы от пуль, кто в Краснодар, кто в даль иную
Переезжали – в город же спустились горцы.
И города из детства больше нет. Тоскую
По лету, что почти весь год, и зимам без морозца.
У матушки моей в железноводском доме
Семейств шестнадцать беженцев спасались
По очереди, чтоб не жить при громе
Войны. И дальше в глубь России продвигались.
И привела меня влюбленность в икебану
К японским берегам. Все в маске при улыбке,
Как и в других едва крещеных странах,
Где строг закон и против нас улики.
Судьбу супруга разделив, уж много лет назад
В Америку переселилась. Здесь живем неброско.
Вот уж настоящий ад.
Среди соседей пол меняют три подростка.
Как внуков уберечь?! Как я смогу
Спасти их?! Дочь в работе, бед не видит. Правда
Дома молитв на каждом здесь шагу,
Но вера сводится к общенью и к обряду.
За чашкой чая так уютно им, но чай,
Ума не изменяет, даже невзначай…