Тишина, не слышащая гроз

                посвящается односельчанину Острику


Поминаем человека, вспоминаем человека…
…и на кладбище холодном, что молчит четыре века,
Под берёзами седыми мы стоим, тихи и святы,
В неизбежности ухода неповинно виноваты.
А кино… Кино отснято, ведь людской огонь недолог…
…и теряет силу лето в шуме листьев и иголок.
Трели птиц слабее эха под густым картавым ором:
Это кружится над нами чёрной тряпкой старый ворон.
По гранёным стопкам зелье разливается небыстро,
И, пропитанные скорбью, наши речи – не ветвисты,
А просты и задушевны, с огоньком и со слезою…
Даром, что полнеба лета завоёвано грозою.               
Может быть, над тихой рощей оттого так яры стрелы,
Чтобы путь душе расчистить в неизвестные  пределы?
В мире том, ином и дальнем, шум земли почти не слышен…
И всё дальше, и всё дальше тот, кто был судьбою сближен…
Ожелтит сентябрь рассветы, даже листьев книг коснётся:
Всё уходит в этом мире, ничего не остаётся…
Пусть же эта невозвратность вдохновит на новый поиск
Тех, кто лучшим из ушедших поклониться счастлив в пояс;
Кто спешит, что сил, исполнить… Но утрату – не восполнить,
И пока жива в нас память – мы должны об этом помнить.