Однажды в Одессе

В Одессе дело было в сорок третьем,
Там Боря Заяц был авторитет,
Сейчас таких, как он, уже не встретим,
Теперь уже таких в помине нет.

Он кассы брал, и брал их не без блеска,
А также склады возле катакомб,
И даже офицеров Антонеску
Он, не стесняясь, ставил на гоп-стоп.

Он был вне подозрений у охранки,
Хоть знался кое с кем из партизан,
Его боялись все на Молдаванке,
Под ним ходили Пухлый и Казан.

Но как-то утром в середине мая
Пришли к нему ни свет и ни заря
Четыре толстомордых полицая,
А с ними три румына-сыскаря.

Увы, его сдала подруга Лидка,
Из ревности, едва не за пятак,
Ему за всё про всё светила крытка,
Но он им отвечал примерно так:

- Друзья, вы, как я понял, иностранцы,
А если кто-то в дом ко мне пришёл,
Я всем спою, хоть вы из Сигуранцы,
Поэтому прошу всех вас за стол.

Он пел с душой, нисколько не смутившись,
Ну как такого было не любить,
И сыскари, едва не прослезившись,
Решили Борю Зайца отпустить.

Но через день он всё-таки попался,
В облаву на Пересыпи попав,
Работать на румын он отказался
И был, как вор в законе, в этом прав.

За тот отказ он был расстрелян ими
Под городскою старою стеной
И от него осталось только имя
Да песенка о лодочке блатной:

"...плыви же наша лодочка блатная,
плыви куда течение несёт,
а воровская жизнь, она такая,
что от судьбы едва ли что спасёт".

---
Приз Литературного Марафона ("Золотой Папирус", 2022)