Я видеть Бога в тихости икон

Я видеть Бога в тихости икон
вдруг перестал —
случайно, незаметно.
И я теперь молюсь Ему иначе.
С начальною молитвой подхожу
к окну, в котором —
тот же самый город,
такой же, как оставленный вчера,
с безумством строек, с шумом автострад,
ползущим с кольцевой дымком окраин —
быть может, кто-то жарит шашлыки,
а может, пир священных инквизиций
готовит веку аутодафе.

Я мир воспринимаю как картинку,
всю целиком, без видимых деталей,
без уточнений
здравого рассудка:
что Сам Творец здесь создал,
что — рука
строителя заезжего, узбека.
На параллелепипедный ажур
подъёмных кранов
медленно взираю.
Один из них трёхцветен,
словно флаг
сегодняшней страны:
внизу морковен,
посередине гибельно-синюшен,
а выше, выше — просветлённо-бел.

И я молюсь на этот шумный город,
на все его строительные краны,
на быт узбеков в маленьких бытовках,
что громоздятся, словно Вавилон
или волна всемирного потопа.
Я знаю: город должен быть разрушен
как Карфаген, как Рим, Константинополь —
наплывами безумства и времён,
ободран, словно старые обои,
с древесных рёбер ветхого пространства.
Тогда, ничем от взора не закрытый,
душе моей предстанет Вечный Бог.
Сквозь зелень трав,
голубизну небес
задолго до конца
в молитве вижу
я светлый лик Небесного Отца.
Скажи мне, друг,
что это не крамола?