Новые манихеи

/Из цикла "Проза"/

***

НОВЫЕ МАНИХЕИ.


   Я долго не мог объяснить себе природу их восприятия окружающей действительности, долго не мог понять те законы и постулаты, посредством которых управляется их мыслительный процесс, потому что весь их образ мышления в корне отличался от обычного человеческого.
   На моих глазах, ещё вчера , с придыханием говорившие мне о слезе ребёнка и о проклятых репрессиях, сегодня, те же самые люди, пришедши к власти, расстреливали из танков собственный парламент, сжигали и убивали несогласных, а если даже, напрямую не участвовали в этом, то, всё же, хлопали в ладоши происходящему и весело говорили: "Смотри как горит! Всё смотрел и смотрел бы..."
   И потом, когда страна  погружалась в пучину тьмы  и хаоса, когда на всех её окраинах лилась кровь, и вся она превращалась в одну большую Кущёвку, где управляли отныне бандиты и рэкетиры, все эти люди весело потирали ладони и говорили, что строят демократию и что всё происходящее,- только некие сопутствующие издержки.
   "Ну что же ты не радуешься, чудак? - спрашивали они меня, - ведь теперь у нас свобода!"
   Но, наблюдая сколько крови и страдания вокруг, я  отчего-то не мог радоваться вместе с ними.
   Мне, в отличие от них, казалось, что строится, вообще-то, нечто южноамериканское, некая большая  гватемала...
   Все они, как правило, были одеты в прекрасные заграничные костюмы и платья, все олицетворяли собой прогресс и новизну и излучали безграничный оптимизм, но мне, отчего-то, они виделись в неком суровом монашеском облачении, в неких рясах, подпоясанных простою верёвкой.
   Что-то сектантское, мрачное и фанатичное чудилось мне в них.
   Со временем я понял, что моё первое впечатление меня не обмануло: все эти, исполненные пьянящего оптимизма люди (а их было много и они продолжали вербовать в свои ряды всё новых и новых верующих из подрастающей молодёжи)были членами  некой большой секты, адептами некоего нового манихейства, и всё их поведение выстраивалось на основе его строгих догм.
   В их восприятии весь мир, однажды и навсегда, был поделён на две неравные половины: светоносный Запад несущий добро и благо, и остальной, некий вечный Мордор, где были зло, тьма и рутина...
   Именно в силу их верований, они напрочь отвергали все злодеяния и преступления, совершённые Западом, они просто отказывались их замечать, потому что их фанатичная вера запрещала им это делать.
   Запад  просто не мог, в силу своей избранности, творить все те мерзости, в которых его обвиняли.
   Но, если нечто подобное и совершалось порой, то всё это происходило для торжества цивилизации и демократии, полагали они.
   Разноречивый и многокрасочный мир никогда не был для них таким, каков он есть, - с самого своего сотворения он выглядел для них окрашенным всего в два цвета - чёрный  и белый, и все они были на белой стороне, на стороне Запада, там, где находились добро и благо, там, где, по их мнению, всходило каждым утром  солнце...
   Они понимали, что их страна ещё не достигла той святости, которую нёс Запад, но она наконец встала на путь к этому, и все они, фанатично верующие в свои постулаты, считали себя некими миссионерами, несущими свет божий дикарям и туземцам, так долго прозябавшим во тьме.
   Именно поэтому для всех них оказалось неким шоком, то, вначале робкое и осторожное,сворачивание  и уклоненье с того магистрального пути, что вёл на Запад. Это было неслыханной изменой всех их верованиям.
   Отныне страна, в которой они проживали, и народ, частью которого они являлись, - были для них навеки чужими.
   И когда усиливавшиеся с каждым днём разногласия, закономерно привели  к войне, для них, разумеется, не было вопроса на чью сторону встать: все они  оказались на стороне врагов своей страны, потому что там, на Западе, находились их братья по вере...


***