Озёрный братец

Долго озёрный братец мог находиться только в воде, его тонкая кожа ещё привыкала к ветру и солнечному свету нашего мира, а каждый звук пронизывал насквозь и заставлял вздрагивать всем неокрепшим водянистым телом так, что рябь муки и страха проходила по его голубоватым глазам.

Он был ещё полностью прозрачен, хотя уже и оформлен как человек, но сквозь его неокрепшие черты иногда проплывали маленькие, такие же прозрачные мальки, и это взволновывало его невероятно.

Ясна кормила его цветками сливы, чтобы он мог поскорее набраться сил и войти в свой новый мир. Абсолютно всё удивляло и восхищало его, даже то мимолётное ощущение боли и страха от окружающих звуков. Нестерпимо яркими были и цвета – изумрудно-сочная зелень трав, бескрайне-вечная бирюза небес, нескончаемое разнообразие оттенков бледных цветков, которыми кормила его нежно улыбающаяся сестрица.

А из какого немыслимого сочетания звуков, цветов и форм состояла она сама! Поистине, она непостижимое божество! – осознавал озёрный братец и Ясна посылала ему свою самую милую улыбку, потому что каждое его новое впечатление, ощущение и попытка создать мысленный образ, отражалось на его чистом и открытом миру лице.

Действительность отдавалось в нём, как крик, эхом блуждающий в стенах пещеры, и каждая деталь оставляла внутри свой особенный след. Он всё впитывал в себя, а его знакомство с окружающим было самой удивительной вещью.

Помимо своего желания, ибо он не умел ещё желать, но по воле сильного вовлечения, он проживал всё, с чем соприкасался взглядом. Он видел изнутри пролетающей стрекозы, приняв её жизненный опыт, способность к полёту и поиску пищи, он проследил её от появления из личинки до этого момента, и кто знает, если были бы у него крылья, не улетел бы и он так же вольно и легко сейчас в даль? Каждое дерево делилось с ним воспоминаниями своей жизни, он падал в траву вместо семечка, прорастал в землю тугими корнями, укрывал тенью людей и маловидимых существ, рос, состаривался и гнил, и сколько раз он, казалось, погибал, сбросив все листья, замедлив движение сока и ощущая всем телом ледяной колючий холод.

Он срастался с природой каждым вдохом и новым освоенным движением, ибо он и был самой природой, он был создан из всех её элементов и каждый из них развивался в нём, обрастая пониманием всё новых вещей, открытием земных и надземных тайн. И в жилах его вода становилась розовой, как рассвет над далёкими горами, а тело приобретало упругость. Вскоре даже вода стала обтекать его по сторонам, а он сам мог набирать и удерживать её своими хрупкими ладонями.

Сидя на берегу озера в окружении камышовых стеблей, Ясна тихо играла ему на гуслях переливы волн, в которых слышалось отдалённое птичье пение, шорох трав, пробивающихся сквозь почву, едва различимый шаг улитки по листу винограда, стрекот кузнечика у воды, мерцание звёзд в вечернем тумане и он видел, как при каждом её прикосновении к струнам, с них слетают маленькие цветные лепестки и подхваченные незримой рукой ветра, уносятся вереницей, такие же тонкие и не видимые ни для кого другого.

А после, когда Ясна держала на ладонях подаренный им цветок белой водяной лилии, ему казалось, что в своих руках она держит само его сердце.