Гумберт

Рассказ -быль

Гумберт , будучи немецкой овчаркой, клыкасто и ворчливо ненавидел свою породу, которая произносилась и писалась в официальных бумагах в женском роде.  Ну,  не смешно?  Я, крепкий, даже красивый кобель с таинственной кличкой Гумберт и,  пожалуйте кастрироваться" - немецкая овчарка. А всё потому, что мы все собаки: и суки, и кобели. Приблизительно такие мысли проносились в голове пса, благополучно жившего  в семье Ивановых, которых местные прозвали семейкой Баскервилей. Наверное,  потому, что Ивановы построили большой дом под дачу, которую посещали, когда  угодно было душе, шикарному мерседесу и породистой немецкой овчарке.
Это был уже  матёрый, породистый пёс. Одно только его рычание, громадный алый язык, обрамлённый острыми белыми клыками, приводили в трепет не только местных собак и кошек, но и местных жителей. И вдруг пса осенило: так это же русские называют все собачьи породы собаками. А мой родной язык немецкий,  где всё кажется в полном собачьем порядке: Schаferhund, слово мужского рода и звучит по-мужски.
Гумберт громогласно залаял в сторону деревни от неожиданного открытия, но быстро сник: Да, но московская немецкая овчарка Роза,  мать его щенят, своей женской принадлежностью нарушает его же логику немецкого грамматического правила. И пёс  сердито положил морду на передние лапы: Ох уж эти люди-человеки! Никакого порядка, даже в словах!
Рядом с богатым домом  сиротливо выглядывала из-за кустов сирени скорее избушка, чем домик, скромное пристанище практически всех деревенских учительниц на пенсии всех времён и народов. В общем, ничего интересного, во всяком случае для породистого пса, если бы не рыжая дворняжка, которая ещё месяц назад была ещё щенком. И звали эту собачку Лола. Рыжую дворняжку обожали все, даже кошки. И у этой собачонки сразу же появился своеобразный телохранитель, бездомный и лохматый пёс без роду-племени с человеческим прозвищем Герасим.  Дело в том, что никто и никогда не слышал лая этого пса. Вот и дали ему добрые люди человеческое имя. Казалось, Герасим, как тень собачьего отца  Гамлета,  везде сопровождал рыжую и легкомысленную Лолу.
А Гумберт с иронией наблюдал за  сценками беспородного бытия. Они дополняли его собачью трапезу, как газета или телевизор своих хозяев за обеденным столом. Но однажды  по особому собачьему времени, его стала овладевать почти невыносимая кобелиная страсть. Он не сразу разобрался в её причине. Для псиного обоняния всегда найдётся причина для раздражения или радости.  И Гумберт с ужасом понял, что он возбуждается от малейшего намёка на присутствие Лолы. Её запах стал мучительно преследовать его.  Странное беспокойство породистого и воспитанного пса заметили даже хозяева.  Запахло, как говорится, ветеринаром. Но успокоительные пилюли не смогли заглушить неожиданную псиную страсть. Для Гумберта наступил конец псиного света, существовал только запах Лолы. Он наслаждался и проклинал воздух,  которым  дышал.
И он решился. Пёс, которого воспитывали хорошим манерам, честности и ненависти к ворам, сам решился на воровство. План и действия соответствовали его немецкой породе. Он решительно перепрыгнул массивный кирпичный забор, стремительно ворвался во дворик избушки, или как там ещё,  схватил страшными клыками коврик Лолы и, чисто по-русски, был таков. Гумберт в своём стремительном беге, который больше напоминал галоп обезумевшего жеребца, не выбирал дороги, не обращал внимания  на запахи и звуки, на всяких там куропаток, голубей, стариков и даже на свою окровавленную морду. Лишь собачья интуиция влекла его неведомо куда. Гумберт опомнился от пронизывающего всё его естество холода речки. На речной осенней ряби красными пятнами расползались клочья истерзанного коврика Лолы. Через некоторое время неказистый быт округи взорвал лютый вой Герасима.
С тех пор, никто из деревенских не встречал ни Гумберта, ни Герасима, а богатеи неожиданно продали свою дачу.