Любочка

Вечер был тягучий как кисель
За окошком листьев карусель
На подушках – шкуры ягуаров
На столе – страницы мемуаров
Где посреди всякой чертовщины
Красной нитью – все её мужчины.

Обречённо Любочка вздохнула
Пёрышко в чернила обмакнула
И холёной пухленькой рукой
Написала: «Мой очередной»
Внешне он был мелок, неказист
Но в стоматологии – артист
У него уже была жена
Но конечно раньше, до меня.
Был он хитрым, острым как заноза,
Женщин брал вживую, без наркоза...
Я тогда молоденькой была
Так ему по глупости дала.
Ну а он, дурак, видать влюбился
Будто банный лист в меня вцепился.
Продыху, проходу не давал
Но женится нет, не обещал.
Умер вскоре. Вроде от простуды.
Хорошо успела сделать зубы.

После первого конечно был второй
Тот холёный, сильный, холостой
Помню, как неистово и рьяно
Он играл меня на фортепиано
С вечера до самого утра
Я ему по глупости дала.
Но недолго длился наш роман
Как-то резко соскочил в туман.
И тогда же появился третий
Я его держала на примете
С четверть года. Думала серьёзно
Слишком оказался осторожным.
Прежде чем добрались до постели
До смерти друг другу надоели...

А потом нахальный был, упёртый
Звать не помню, как, но точно был четвёртый.
Я его ни капли не любила
Просто так, по-бабьи, уступила.

Любочка достала промокашку
Скушала задумчиво фисташку
Разогнула пальчик розоватый
Аккуратно написала «пятый»
Пятый был издёрганный, забитый
Он всегда молился на иврите.
После секса отбивал поклоны,
Ел мацу и соблюдал законы.
Я его три месяца терпела.
Не любила. Видимо жалела.

А шестой весёлый был, кудрявый.
Звали его, точно помню, Славой.
Мы с ним пропадали в ресторанах,
Тусовались в клубах были в Каннах.
Был он свеж и нежен, как бутон,
Но женатым оказался он.
Прибыла с провинции жена
Славу за собой уволокла.
Вот его я искренне любила,
До сих пор, пожалуй, не забыла.

Потом был седьмой. Худой, как шпала.
Ну на нём природа отдыхала.
Две извилины: по штуке в каждом ухе.
В сексе также слаб был как в науке.
Сразу после первого свидания
Я ему сказала: до свидания.
Как ни странно, он не возражал
Мысль, наверно долго догонял.

Восьмой был хорош собой, высок
Вдруг в прихожей прозвенел звонок
Любочка свернула мемуары
Спрятала в шкафу, что в будуаре
Развязала бантик на груди
И поспешно подошла к двери.
Осторожно заглянув в глазок
Улыбнулась: точно, Игорёк.
Только в смерти обрету покой
Проходи скорее, дорогой.

Любочка впустила кавалера
От волненья доже покраснела
И казалась снова молодой
Игорёк был семьдесят второй
Ноябрь 2008, Вирджиния